Гражданин Империи Иван Солоневич - [130]
Германская Freiburger Zeitung в вечернем выпуске 7 февраля утверждала: «По делу о совершенном на антибольшевистского писателя Солоневича покушении в виде подрыва бомбы полиция на сегодняшний день арестовала уже более десяти подозреваемых, почти все из которых — русского происхождения. Кроме того, отдано распоряжение об аресте болгарской актрисы Миановой, лишь недавно возвратившейся в Болгарию после нескольких месяцев, проведенных ею в Советском Союзе. По показаниям прислуги Солоневичей, человек, принесший в их дом пачку газет с завернутой в них бомбой, мог быть либо болгарином, либо русским, так как говорил по-болгарски с русским акцентом. Словесный портрет зловещего посетителя совпадает с показаниями соседей, которые несколько дней кряду видели некоего человека, имевшего обыкновение прогуливаться вблизи от дома Солоневичей»[545].
«Взорвавший бомбу в Софии по-прежнему неизвестен» — это заголовок голландской Het Vaderland уже от 9 февраля.
«Расследование покушения на русского эмигранта Солоневича, владельца газеты «Голос России», жертвами которого стали его жена и его секретарь, взяла на себя политическая полиция, — говорится в корреспонденции. — Дело становится все более загадочным. В результате обыска у Солоневича обнаружен тайник, в котором находилось 300 тысяч лева в иностранной валюте — марках, японских иенах, долларах и фунтах. Они были конфискованы в пользу национального банка. Также изъята корреспонденция Солоневича.
Арестовано шесть человек из числа русских эмигрантов, что указывает на то, что причиной покушения могли быть размолвки между различными течениями русской эмиграции.
Смерть жены не особенно поразила Солоневича; он принадлежит к числу тех экстремистов, которые стремятся к свержению <советской> России, возможно, вместе с Германией и Японией. В интервью журналистам он хвастался, что его антисоветские книги рекомендовали читать Геринг и Геббельс».
То же самое, практически слово в слово, было напечатано в чешских «Народных листах», только там более точно: не свержение России, а «свержение советского режима»[546].
Следствие тем временем убеждалось в том, что заходит в тупик: никаких улик, никаких доказательств, даже косвенных, — ведь работали профессионалы. Последнее, что мелькнуло в печати, это сообщение белградской «Политики» о том, что 10 февраля «арестован человек, которого подозревают в том, что это он принес пакет и передал его горничной д-ра Солоневича». Подозреваемого допрашивали целый день. «Подробности держатся в строгой тайне. Известно только, что арестованное лицо — служащий, подданный нейтральной к Софии страны, и он русского происхождения»[547].
Большего болгарская полиция не добилась. Дальше — как отрезало, никаких новостей.
«Голос России» вышел по графику, 8 февраля, через пять дней после трагедии. Передовица Ивана Солоневича называлась «Убийцы». В ней он писал:
«О том, кто именно убил Тамочку и Колю — не стоит и говорить. Всем понятно. Убили — у б и й ц ы. Вот те самые, которые убивают друг друга, для которых убийство является и религией, и профессией, и необходимостью, которые вообще не могут жить, не убивая.
Будут ли найдены физические виновники убийства или не будут, это, в сущности, не так уж и важно. Н а с т о я щ и х убийц мы знаем и без всякого следствия. И если я восставал против всякой теории эволюции, то, может быть, я был несколько неправ: конечно, эволюция налицо — количество убийств возрастает с каждым днем.
* * *
Бомба, принесенная, третьего февраля в редакцию «Голоса России», предназначалась, конечно, для меня. Само собою разумеется, что я не питаю решительно никаких иллюзий насчет того, что это последняя бомба: для товарищей я довольно неудобный человек. Но на этот раз товарищи промахнулись: я пока остался жив. Очередными — и, конечно, не последними жертвам убийц стали — русская женщина Тамара Владимировна Солоневич и русский мальчик Николай Петрович Михайлов. О Коле пишет сейчас Юра — они были большими друзьями. О Тамочке буду писать я — мы были о ч е н ь большими друзьями. Рассказ мой, вероятно, будет несколько бессвязен. Мои друзья, вероятно, поймут, что для мало-мальски связного рассказа — сейчас нет никакой возможности…
* * *
…Странная вещь: и наша первая встреча с Тамочкой, и наше последнее, самое последнее, с ней прощание — прошли в одной и той же атмосфере борьбы с революцией. В 1914 году — точной даты, конечно, не помню — Тамочка принесла мне в редакцию «Северо-Западной Жизни» в городе Минске свою первую статью. Второго февраля 1938 года она написала свою последнюю статью…
* * *
Лев Толстой писал о том, что все счастливые семьи счастливы одинаково, а все несчастливые — несчастливы по-своему. Я с Толстым не согласен почти во всем, — не согласен и с этим. Нет, каждая счастливая семья — счастлива тоже по-своему…
У нас была счастливая семья — теперь ее нет. Она прошла сквозь фантастические испытания и сквозь эти испытания она бы не прошла, ежели бы не фантастическая Тамочкина энергия: она была самым энергичным членом нашей семьи. Без нее — мы бы из России не выбрались — какие мы там ни атлеты…
