Гражданин Империи Иван Солоневич - [130]

Шрифт
Интервал

.

Германская Freiburger Zeitung в вечернем выпуске 7 февраля утверждала: «По делу о совершенном на антибольшевистского писателя Солоневича покушении в виде подрыва бомбы полиция на сегодняшний день арестовала уже более десяти подозреваемых, почти все из которых — русского происхождения. Кроме того, отдано распоряжение об аресте болгарской актрисы Миановой, лишь недавно возвратившейся в Болгарию после нескольких месяцев, проведенных ею в Советском Союзе. По показаниям прислуги Солоневичей, человек, принесший в их дом пачку газет с завернутой в них бомбой, мог быть либо болгарином, либо русским, так как говорил по-болгарски с русским акцентом. Словесный портрет зловещего посетителя совпадает с показаниями соседей, которые несколько дней кряду видели некоего человека, имевшего обыкновение прогуливаться вблизи от дома Солоневичей»[545].

«Взорвавший бомбу в Софии по-прежнему неизвестен» — это заголовок голландской Het Vaderland уже от 9 февраля.

«Расследование покушения на русского эмигранта Солоневича, владельца газеты «Голос России», жертвами которого стали его жена и его секретарь, взяла на себя политическая полиция, — говорится в корреспонденции. — Дело становится все более загадочным. В результате обыска у Солоневича обнаружен тайник, в котором находилось 300 тысяч лева в иностранной валюте — марках, японских иенах, долларах и фунтах. Они были конфискованы в пользу национального банка. Также изъята корреспонденция Солоневича.

Арестовано шесть человек из числа русских эмигрантов, что указывает на то, что причиной покушения могли быть размолвки между различными течениями русской эмиграции.

Смерть жены не особенно поразила Солоневича; он принадлежит к числу тех экстремистов, которые стремятся к свержению <советской> России, возможно, вместе с Германией и Японией. В интервью журналистам он хвастался, что его антисоветские книги рекомендовали читать Геринг и Геббельс».

То же самое, практически слово в слово, было напечатано в чешских «Народных листах», только там более точно: не свержение России, а «свержение советского режима»[546].


Следствие тем временем убеждалось в том, что заходит в тупик: никаких улик, никаких доказательств, даже косвенных, — ведь работали профессионалы. Последнее, что мелькнуло в печати, это сообщение белградской «Политики» о том, что 10 февраля «арестован человек, которого подозревают в том, что это он принес пакет и передал его горничной д-ра Солоневича». Подозреваемого допрашивали целый день. «Подробности держатся в строгой тайне. Известно только, что арестованное лицо — служащий, подданный нейтральной к Софии страны, и он русского происхождения»[547].

Большего болгарская полиция не добилась. Дальше — как отрезало, никаких новостей.


«Голос России» вышел по графику, 8 февраля, через пять дней после трагедии. Передовица Ивана Солоневича называлась «Убийцы». В ней он писал:

«О том, кто именно убил Тамочку и Колю — не стоит и говорить. Всем понятно. Убили — у б и й ц ы. Вот те самые, которые убивают друг друга, для которых убийство является и религией, и профессией, и необходимостью, которые вообще не могут жить, не убивая.

Будут ли найдены физические виновники убийства или не будут, это, в сущности, не так уж и важно. Н а с т о я щ и х убийц мы знаем и без всякого следствия. И если я восставал против всякой теории эволюции, то, может быть, я был несколько неправ: конечно, эволюция налицо — количество убийств возрастает с каждым днем.


* * *

Бомба, принесенная, третьего февраля в редакцию «Голоса России», предназначалась, конечно, для меня. Само собою разумеется, что я не питаю решительно никаких иллюзий насчет того, что это последняя бомба: для товарищей я довольно неудобный человек. Но на этот раз товарищи промахнулись: я пока остался жив. Очередными — и, конечно, не последними жертвам убийц стали — русская женщина Тамара Владимировна Солоневич и русский мальчик Николай Петрович Михайлов. О Коле пишет сейчас Юра — они были большими друзьями. О Тамочке буду писать я — мы были о ч е н ь большими друзьями. Рассказ мой, вероятно, будет несколько бессвязен. Мои друзья, вероятно, поймут, что для мало-мальски связного рассказа — сейчас нет никакой возможности…


* * *

…Странная вещь: и наша первая встреча с Тамочкой, и наше последнее, самое последнее, с ней прощание — прошли в одной и той же атмосфере борьбы с революцией. В 1914 году — точной даты, конечно, не помню — Тамочка принесла мне в редакцию «Северо-Западной Жизни» в городе Минске свою первую статью. Второго февраля 1938 года она написала свою последнюю статью…


* * *

Лев Толстой писал о том, что все счастливые семьи счастливы одинаково, а все несчастливые — несчастливы по-своему. Я с Толстым не согласен почти во всем, — не согласен и с этим. Нет, каждая счастливая семья — счастлива тоже по-своему…

У нас была счастливая семья — теперь ее нет. Она прошла сквозь фантастические испытания и сквозь эти испытания она бы не прошла, ежели бы не фантастическая Тамочкина энергия: она была самым энергичным членом нашей семьи. Без нее — мы бы из России не выбрались — какие мы там ни атлеты…


Рекомендуем почитать
Николай Александрович Васильев (1880—1940)

Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.


Я твой бессменный арестант

В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.


Пастбищный фонд

«…Желание рассказать о моих предках, о земляках, даже не желание, а надобность написать книгу воспоминаний возникло у меня давно. Однако принять решение и начать творческие действия, всегда оттягивала, сформированная годами черта характера подходить к любому делу с большой ответственностью…».


Литературное Зауралье

В предлагаемой вниманию читателей книге собраны очерки и краткие биографические справки о писателях, связанных своим рождением, жизнью или отдельными произведениями с дореволюционным и советским Зауральем.


Государи всея Руси: Иван III и Василий III. Первые публикации иностранцев о Русском государстве

К концу XV века западные авторы посвятили Русскому государству полтора десятка сочинений. По меркам того времени, немало, но сведения в них содержались скудные и зачастую вымышленные. Именно тогда возникли «черные мифы» о России: о беспросветном пьянстве, лени и варварстве.Какие еще мифы придумали иностранцы о Русском государстве периода правления Ивана III Васильевича и Василия III? Где авторы в своих творениях допустили случайные ошибки, а где сознательную ложь? Вся «правда» о нашей стране второй половины XV века.


Вся моя жизнь

Джейн Фонда (р. 1937) – американская актриса, дважды лауреат премии “Оскар”, продюсер, общественная активистка и филантроп – в роли автора мемуаров не менее убедительна, чем в своих звездных ролях. Она пишет о себе так, как играет, – правдиво, бесстрашно, достигая невиданных психологических глубин и эмоционального накала. Она возвращает нас в эру великого голливудского кино 60–70-х годов. Для нескольких поколений ее имя стало символом свободной, думающей, ищущей Америки, стремящейся к более справедливому, разумному и счастливому миру.