Границы сред - [35]
С тем же спокойствием люди описываемого здесь времени признавали драйв сосуществования с детством.
Кхем.
Извини, дорогой читатель, но с большой вероятностью сейчас на этих страницах будет отдавлена та или иная мозоль. Впрочем, если ты, о любезный читатель, добрался уже по совершенно намеренно накрученным мною буеракам и ухабам до этого места, то, скорее всего… Но. Посмотрим.
Итак, драйв сосуществования с детством многие столетия ошибочно именовался родительским инстинктом. Во-первых, инстинктов, то есть генетических программ действий, у человека нет вообще. Драйвы-то есть, и еще какие, но драйв отличается от инстинкта как «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» от программы, написанной на C++.
Боюсь даже, что этот момент надо проговорить еще раз.
То, что вы привыкли называть в быту «инстинктами», то есть врожденные побуждения — это как раз драйвы (само захотелось и не расхочивается никак). Инстинкт — это врожденная программа действий, и мотиваций в нем может и не быть вовсе. Вас стукают по ноге молоточком, вам не то, чтобы хочется мотнуть ногой, но нога дергается сама. Это не инстинкт, это рефлекс. Потому что он одношаговый. Если бы вы в ответ на удар молоточком по коленке непроизвольно вставали и наливали врачу кружку чая — вот это был бы инстинкт. Подлость в том, что непроизвольные цепочки действий у людей таки есть. Но они все, все, абсолютно все, до единой, являются результатами научения, причем научения в основном бессознательного. Как, например, мимический строй улыбки или процесс поиска подходящего места для мочеиспускания. Но вернемся к обсуждаемой проблеме.
Смешнее того, что даже не-инстинкт вовсе не требует от нас быть родителями.
Тут надо опять шагнуть еще чуточку в сторону. Объективно групповое животное homo sapiensгенетически запрограммировано на одновременную принадлежность к двум группам разной структуры (при этом обе группы могут иметь общие подмножества). Человеку естественно и нормально находиться на растяжке между рабоче-поисковой группойи полновозрастной группой. Стая и племя. Коллектив и клан. Команда и дом.
Да-да, те из вас, кто отдельно празднует день рождения с семьей и отдельно с друзьями, можете выдохнуть — вы нормальные.
Так вот. В стае, команде и коллективе мы хотим видеть, по возможности, людей своего психологического возраста и двух соседних — чуть старше, чуть младше.
Но клан, племя, семья воспринимаются человеком как действительно рабочие, функционирующие только и исключительно в том случае, когда в них представлен весь спектр возрастов. Иначе с этим домом что-то не то. Не безопасно. Что-то не так. Мы что, еще в пути?… Где наше пристанище? Зачем вообще все это?…
И оседающая на хорошем, хлебном месте стая, дотоле строго отбиравшая в свои ряды достойнейших, принимает в себя ничейного дедушку и ничейного ребенка — пока еще родим своих, а тут уже психологический комфорт явочным порядком.
То есть фокус в том, что нам нравится, когда где-то неподалеку «бегают, падают и плачут перепачканные малые дети» — если, конечно, нет необходимости в одно лицо за этими детьми присматривать и обеспечивать им пропитание. Один младенец, три юниора и два подростка на пятнадцать взрослых женщин и пятнадцать взрослых мужчин — вполне достаточно для ощущения, что у нас тут все хорошо. А когда этот младенец перестанет исполнять свои функции младенца, отрастив километровые ноги и пубертатные прыщи — можно завести следующего. Внутри того же племени, но другими родителями. Следим за руками — я не о демографии сейчас говорю, демография она вообще не про психологический комфорт. Хотя в сообществах долгоживущих людей, которые технически могут той же самой парой раза три заводить нового ребенка, когда предыдущий уезжает учиться в университет, даже такой уровень воспроизводства великоват.
Вот здесь есть еще один нюанс, связанный уже не с биологией, а с нами, читающими. В атомарной семье индустриального и сразу-постиндустирального покроя, где на каждого младенца приходится примерно полтора взрослых, исполнение обсуждаемого драйва становится примерно таким же приятным, как гетеросексуальный контакт селянки с ротой. Младенец и даже тоддлер не рассчитаны на одного взрослого, наши программы считают, что мы рождаемся в племя. Люди, способные просчитать последствия, умеют затыкать потребности теми или иными пустышками, и именно поэтому в однокомнатных квартирках сорокаэтажных человейников очень мало детей, но много котиков и мягких игрушек.
Но природа не дура, чтобы звать на подвиг особей, которые должны еще долго быть функциональными. Пресловутый «родительский инстинкт» отлично удовлетворяется ребенком сестры, ребенком подруги, ребенком коллеги — если вы возитесь сколько-то времени с этим ребенком регулярно (давая тем передышку основным ответственным лицам), то драйв поставит у вас в голове галочку «программа исполнена» и уровень лично вашего счастья подскочит. А уж тетешкаете вы малыша по пятнадцать минут каждым вечером или строите шалаш с парой пятилеток по субботам, программе все равно.
Но даже и в достаточно поддерживающем контексте большой семьи, дети — это всегда вклад ресурса вовне. Во что-то, что заведомо не окупится, не вернет процентов. Они уйдут куда-то, куда нам нет дороги, обгонят, исчезнут за горизонтом. Иметь детей, объективно, невыгодно.
Немолодая женщина из нашего времени попадает в тело юной аргентинки конца 19 века. Ей обещаны два подарка — от Зла и Добра, но вот чего она не ожидала, это того, что хозяйка тела по-прежнему здесь…
С маленькой Лушей случилась беда, и Женька понимал, что в этом есть и его вина. Так что, едва появилась хоть и очень странная, но возможность попытаться помочь — он не колебался…
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.