Граница в огне - [3]

Все они — командиры, бойцы и женщины маленького пограничного гарнизона — хорошо знали, как живет соседнее с заставой село Скоморохи, ходили туда и помогали своим опытом, своим добрым словом его молодому колхозу. Впервые в истории Скоморох простые люди, что разместились в соседнем здании панского фольварка, стали друзьями, советчиками и учителями для окрестных селян.

Так начиналась новая история села Скоморохи, на землях которого вскоре свершилось событие, затмившее своей значительностью и ослепительным сиянием человеческой доблести все остальное, самое памятное, что происходило здесь когда-либо и уходило корнями вглубь веков, в далекие княжеские времена Червовой Руси.

Но обо всем, что совершили защитники славной тринадцатой заставы, надо рассказать по порядку.

2. ПЕРЕД ГРОЗОЙ

Около полуночи 20 июня 1941 года пограничники Давыдов и Зикин, проходя вдоль Западного Буга, услыхали на другом берегу гул моторов. Осторожно пробираясь сквозь кусты, они сперва не обратили особого внимания на этот подозрительный шум. Когда же гул усилился и соединился с другими подобными же звуками, пограничники замедлили движение.

За Бугом ревели танки.

Тяжелый, надрывный гул заглушал пение соловьев под Черным лесом. Видимо, съезжая с платформ и разворачиваясь около железнодорожного полотна, танки скрежетали гусеницами. Их моторы ворчали при переключении скоростей. То и дело фары танков бросали тоненькие лучики света в нашу сторону.

— Опять маневры? — спросил Давыдова Зикин. — Не дает им Гитлер покоя даже ночью!

Был он простодушен и доверчив, этот рядовой боец заставы в Скоморохах. Товарищи по службе подтрунивали над Зикиным, называя его по местному «господарем». Не раз весною, после нарядов, Зикин уходил в Скоморохи и помогал по хозяйству одному из местных хлеборобов. Он уезжал с ним в поле и там, сняв гимнастерку и разувшись, шел за плугом, уминая босыми ногами влажную, крепко пахнущую весеннюю землю. Пограничники подсмеивались, что все это делается неспроста. «Дело вовсе не в том, что Зикин истосковался по работе на земле, — говорили они, — а всему виною красивая дочка господаря». Не раз на заставе поговаривали, что осенью, после демобилизации, Зикин женится на ней и останется «господарювать» в Скоморохах.

…Танки в польском Забужье ревели все сильнее. Давыдов ничего не ответил на шепот Зикина. Прислушиваясь к звукам, долетающим из-за рубежа, он решил немедленно после возвращения из наряда доложить о них начальнику заставы лейтенанту Алексею Лопатину, хотя ему и казалось, что ничего особенно нового и сверхъестественного в этом шуме не было.

Уже начиная с апреля 1941 года гитлеровцы подтягивали к советской границе свои войска. С половины июня люди советского пограничья даже днем слышали отдаленную канонаду немецкий тяжелых орудий. Все это фашисты называли «маневрами». В сообщениях германского информационного бюро говорилось, что, предохраняя части имперской армии от нападения английской авиации, а также желая дать им спокойный отдых после французской кампании, «командование отводит войска в отдаленные районы Восточной Польши».

Однако ночью 20 июня 1941 года рев танковых моторов в Забужье был особенно сильным.

Но ни старший наряда Давыдов, учитель в прошлом, ни его спутник Зикин, ни даже начальник пограничной заставы в Скоморохах Лопатин не могли тогда знать того, что стало известно позже.

Ночью 20 июня 1941 года в лесах Забужья, севернее Сокаля, разгружалась 11-я танковая дивизия немцев, только что прибывшая к советской границе из Вены на пополнение танковой армии фон Клейста.

Одиннадцатой танковой дивизией командовал назначенный на этот пост незадолго до ее передислокации генерал-майор Людвиг Крювель. Ранее, в «польскую кампанию», он был генерал-квартирмейстером. Весь путь от австрийской столицы до Черного леса на левом берегу Буга, севернее Сокаля, 11-я танковая дивизия совершила за двое суток. По дороге из Вены в вагонах эшелонов, перевозивших дивизию, среди офицеров и низших чипов распространяли слух, видимо пущенный кем-то из командования с целью дезинформации. Смысл этого слуха был таков: «Дивизия предназначена для похода в Индию. СССР разрешил германскому правительству перебросить свои войска транзитом по советской территории для того, чтобы они могли вторгнуться в индийские владения англичан по суше».

Очевидная нелепость этого усиленно распространяемого слуха стала ясна, как только 11-я танковая дивизия начала скрытно располагаться в лесу, неподалеку от границы.

В ту же самую ночь, с 20 на 21 июня, едва только первые немецкие танки начали сползать на забужскую землю, генерал-майор Крювель приказал послать к мосту через Буг у Сокаля офицерскую разведку из приданного его дивизии 209-го саперного батальона.

Лейтенант Людвиг Дитц — смуглый немец из Бамберга, в прошлом инженер-строитель, — и командир саперного взвода лейтенант Вилли Андреас из Вюртемберга в сопровождении двух саперов поехали к мосту, ведущему в Сокаль, выполнять приказание генерал-майора Крювеля.

Немецкая пограничная охрана была уже предупреждена о приезде офицерской разведки. Когда Людвиг Дитц слезал со штабной машины, к нему подошел немецкий офицер, с зелеными пограничными петлицами, Герман Радецкий, который отрекомендовался и посоветовал быть как можно осторожнее.