Граница - [29]

Самоха стоял на палубе, глядя, как удаляется берег Лихоты. Жизнь была прекрасна и обещала стать еще лучше.

Река уже совершенно очистилась от упавших деревьев, надобность жаться к берегу отпала, и корабли шли на всех парусах по стрежню.

Пришел длинный тощий хурренит, в длинноухой кожаной шапке. Это оказался новый капитан «Орла», назначенный вместо прежнего, убитого в устье Хемуля.

— Приветствую, господа-граничары — сказал он. — Я капитан Летимак. Вы уж сами между собой разбирайтесь, но мне надо чтоб в любое время дня и ночи на борту бодрствовало не менее дюжины ваших бойцов, а остальные были готовы в случае чего к ним присоединиться. Вот, собственно, и все. Сейчас юнга покажет вам место для жилья.

Глядя на него, Самоха удивлялся непонятной способности хурренитских моряков одеваться в тряпье, независимо от чина. Вот и капитан Летимак, в своей странной шапке, кутался в засаленный голубой халат усыпанный белыми звездами. А на его тонких жилистых, как у журавля, ногах были такие же тапки с загнутыми носами, как у Ако, капитана «Ласточки». Похоже они находили в этом своеобразное удовольствие.

Юнга оказался взрослым мужиком с бородой и тесаком за поясом. Шлепая босыми пятками по настилу, он провел граничар в отсек на нижней палубе. Ветер, влетающий в два прорубленных в борту окна, шелестел соломой, которой было застелен кусок палубы отведенный под место ночлега. Глухие переборки были спереди и сзади, в досках палубы был прорезан люк, заглянув в который, Самоха увидел полуголых гребцов и услышал звон цепей. Оттуда дохнуло смрадом.

— Ну, да, — сказал юнга, — рабы. А ты не знал?

— На «Ласточке» их не было, — сказал Самоха. Юнга усмехнулся.

— «Ласточка» принадлежит капитану Ако. А «Орел» и «Беркут» — королевские фрегаты, здесь другие порядки. Но этот люк я сейчас задраю, — он захлопнул люк и заклинил его. — Ладно, остальное меня не касается. Если что будет надо, спросишь. Меня зовут Гроуд.

— Меня — Самоха.

ГЛАВА 5

Ханский шатер стоял на вершине безлесого холма, с которого открывался прекрасный вид на Мсту. Бубука Веселый любил сидеть на площадке покрытой ковром, перед входом в шатер и любоваться великой рекой. Его немного мучала несправедливость судьбы. Хан любил Мсту, как женщину, и хотел, чтобы она принадлежала ему одному. Но до этого было далеко. Даже то, что он видел, принадлежало ему не все. Это было невыносимо. Кроме того он потерял вчера много людей. Корабль чужаков целую ночь стоял на мели и эти свиньи не смогли взять его для своего хана, пока не дождались, что приплыли другие чужаки. И, конечно, дело не обошлось без граничар. Эти паучьи отродья лезли всюду, как вши, и, как вши, должны быть раздавлены.

На дороге вьющейся по берегу показались всадники и скоро перед ханом стоял Муна, старшина менкитов из рода варана.

— Ты был в устье Хемуля?

— Да, — ответил Муна, это был природный, до двадцатого колена, менкит, смуглый и узкоглазый. Умирать ему не хотелось, так же как не хотелось вчера, в устье Хемуля, когда он получил две стрелы, в бок и в плечо. Ханские нукеры зря старались, связывая его, он и без ремней не мог пошевелить правой рукой.

Лицо хана, не утратившее еще мальчишеской полнощекости, сделалось грозным.

— Ты сделал все, что должен сделать для своего хана старшина менкитов?

— Я сделал все, — сказал Муна и подумал, что он мог еще умереть и положить остальных своих людей на дно Мсты, бросив их на приступ кораблей. Впрочем, что касается его, то умереть все-таки придется. Пусть так.

— Сделал все. И что? Потерял пятьдесят человек и не смог захватить какую-то купеческую посудину. Вот и все, что ты смог, Муна.

Вдруг человек в плаще с капюшоном, закрывавшем его лицо, вмешался в разговор.

— Великий хан, это не была купеческая посудина, это был королевский фрегат хурренитов «Орел». И защищала его сотня гвардейцев. Мне жаль твоих людей, но они, действительно, сделали все что можно.

Хан недоверчиво посмотрел на него.

— Откуда тут фрегат хурренитов? И что ему тут делать?

Порыв ветра откинул отворот плаща и на груди незнакомца стала видна восьмиконечная звезда веретенников.

— Принцесса Ольвия дочь короля Гуго Семнадцатого плывет к своему жениху, сыну правителя Отиля.

— Что? — хан вскочил на ноги. — Я мог захватить настоящую принцессу. И вот эта трусливая мразь, — он показал на Муну, — помешала мне сделать это!

Незнакомец усмехнулся:

— Не знал, что великий хан такой любитель принцесс. Ты, может быть, думаешь, что они устроены как-нибудь иначе, чем менкитские красавицы?

Но хан не слушал, со свежей ненавистью он всматривался в лицо Муны.

— Если бы я был в устье Хемуля, я бы взял эти корабли.

— Хан, возьми их.

Вырванный из ножен кривой клинок сверкнул над головой незнакомца.

Муна подумал, что ему перебегают дорогу. Безумец умрет раньше. Никто не может так разговаривать с великим ханом менкитов.

Но, занесенный клинок застыл в воздухе. Из-за мыса показались корабли.

— Да, великий хан. Это они. Впереди «Ласточка». За ней идет «Орел», на его борту принцесса Ольвия. Последний — «Беркут». В Лихоте они подрядили пятьдесят граничар, чтобы пополнить охрану, которую основательно потрепали люди храброго старшины Муны.