Граница леса - [2]

Никакой беды, никакого зла лесу я не принесла. Все были слишком озабочены скандалом в высшем свете, чтобы кому-то было дело до крестьян в какой-то заброшенной деревушке и расследования никто начинать не стал. Кстати, странная подробность: когда новоявленная баронесса стала появляться на людях, на ней видели изумруды, по стоимости превосходившие её родовые земли, о нищем муже и вспоминать не приходится. Жаль, меня не пустили на неё посмотреть, может, я бы узнала пропавшие тогда в лесу драгоценности.

— Думаю, ты доволен, — со вздохом заключила я.

В этот момент зашуршала навесная дверь и посыльный (к счастью, не в зелёном!) назвал моё имя.

Вот ещё одно постыдное дело, на которое я согласилась из-за своей бедности. Силли то и дело отправляла мне посылки с подарками: обычный знак внимания преданной подруги. На самом деле среди забавных мелочей, привезённых её мужем из странствий, прятались жемчужины — одна-две, ну, три в крайнем случае, добытые неподалёку от Безнадёжных рифов. Драгоценности ничего не стоили ни морскому дворянину, за которого подруга вышла замуж, ни, естественно, ей самой, и они без страха доверяли жемчуг почте, благо, никому не пришло бы в голову заподозрить королевского этнографа в незаконных махинациях. Тут, в столице я отправлялась к ювелиру, которому отдавала эти исключительно крупные и красивые драгоценности, и большую часть денег отсылала на юг, их законным владельцам. Оставшиеся «комиссионные» частью откладывались на чёрный день, частью тратились на экстренные нужды, так что прохудившиеся сапоги или сносившаяся шуба не ставили меня на грань разорения. Только вот узнай кто-нибудь о том, как я добываю себе средства к существованию… Если дело закончится разжалованием, можно будет считать, что мне крупно повезло.

Сейчас, однако, я не ждала от Силли дорогого подарка: ещё рано для морских путешествий, и никакие жемчужины не заставят корабли пуститься в плавание. Для отвода глаз мы поддерживали переписку и просто так, на случай, если нас заподозрят и попытаются связать появление посылки с моими тратами или тратами Силли.

«Какая-нибудь мелочь, вроде вышитого её руками платочка или рисунка, сделанного старшей дочерью» — подумала я, вскрывая посылку. Там, однако, не было ничего, кроме одинокого жёлудя, лежащего на дне посылки. Что за шутки?!

Дубовый лист, который я как раз перед тем достала из пенала, неожиданно развернулся, побелел и превратился в листок бумаги. Я торопливо схватила его и с удивлением увидела ровные строчки, навевающие воспоминания об архивах прошлого века — тогда ещё в моде был кудрявый почерк с завитушками в начале и конце слова.

«Леди Элесит, — значилось в письме, — вновь позволяю себе воспользоваться добротой Вашей подруги, на сей раз не поставив её в известность. Заройте жёлудь в Вашем саду или в любом другом месте неподалёку от дома и ждите. Искренне Ваш…» — дальше шла неразборчивая подпись.

Чуть ниже я прочитала постскриптум: «не вмешивайте своё начальство, Вам опять не поверят. О.»

— Нелепость, безумие! — воскликнула я, отбрасывая письмо. Оно упало на пол и снова превратилось в свежий дубовый листок. Одновременно с этим ящичек, который принёс посыльный, рассыпался трухой, труха превратилась в пыль, а пыль растаяла, будто её никогда и не было.

— Да сгинет нечисть! — пробормотала я. Желудь остался лежать на полу, на который, за неимением стола, я поставила посылку.

Нет, лесной страж не забыл меня. Насколько тяжким он считает моё предательство? Я всего-то не сдержала данное слово, но для нечисти это может быть далеко не «всего-то»! Неужели он всерьёз думает, будто я могу оказаться так глупа? Сжечь безумный подарок, и вся недолга, вот прямо сейчас…

Вздохнув, я опустилась на глиняную лежанку, покрытую тощеньким тюфяком. Обстановка в той клетушке, которая гордо именовалась моей комнатой, была скудной, если не сказать хуже. Тряпка, бывшая некогда дешёвой занавеской, отсекает угол — за ней висят мои костюмы — повседневный, парадный и чёрное платье миссионера. Тростниковый плетёный ларь с двумя отделениями: в первом хранятся сапоги, во втором — постельные принадлежности и смена белья. Стола нет, как нет и кровати, немногие личные вещи хранятся либо в подвешенном к поясу пенале, либо в небольшой шкатулочке за занавеской. Это всё, такую роскошь, как кровать или стол я не могу себе позволить, как не могу позволить себе и комнату с окном. К счастью, в Ведомстве, выделившем комнаты подобным мне неудачникам, прекрасная вентиляция, а знание нескольких общедоступных заклинаний решает проблемы с освещением. А вообще, тут не положено ни читать, ни вести разговоры, клетушки типа этой предоставляются для одной-единственной цели: чтобы у бездомных этнографов было место, где спать.

— Паршивая жизнь, — снова вздохнула я и потёрла дубовый лист. В воздухе немедленно запахло свежими листьями: вот причина, по которой я не выкинула подарок лесного чудовища сразу же, как мне его вручили. Я вздохнула ещё раз. Сжечь жёлудь не представлялось возможным: во избежание пожаров нам не позволялось зажигать хотя бы свечу, да и зачем? Сложная система труб поддерживала тепло в здании, а свет, как я уже говорила, давали специальные заклинания. Кому бы пришло в голову жечь свечу в здании Этнографического ведомства?! Оставалось выкинуть, хотя в глубине души я сомневалась, что мне удастся так просто разделаться с опасным подношением.