Граница леса - [14]

Дубовый лист сам, как живой, скакнул мне в руки и вновь обернулся белой бумагой. Это становилось удивительно утомительным.

«Прекраснейшая леди Элесит! — значилось в письме. — Если не желаете встретить мучительную смерть до рассвета, выполните мои указания.

Любящий Вас О.»

Угроза заставила меня только рассмеяться — чем мне может навредить страж, сидя в лесу за семь-восемь дневных переходов от столицы? Я уж было собиралась отбросить его подарки, но тут у меня, неожиданно и некстати свело левую руку. И как-то странно свело — сначала словно одеревенела кисть, потом запястье, потом онемение дошло до локтя… а в центре кисти, с тыльной стороны, появился странный овал светло-коричневого цвета. Таким бывает кора молодого деревца… потрогав пятно, я обнаружила, что и на ощупь оно напоминает кору.

«Я касался вашей руки» — вспомнилось мне. Ведь именно в этом месте прижались губы стража тогда, четыре года назад… и моя рука сейчас деревенеет!

Теперь страх вернулся — впервые за четыре года. Холодный, сосущий где-то под ложечкой, холодом продирающийся по коже. Вскочив, я набросила на себя старое миссионерское платье, в котором ходила по жилой части Ведомства, подобрала пенал и «подарочки» стража. Дубовый лист сам собой свернулся в трубочку и скакнул в пенал.

По ночам нас охраняют тщательнее, чем днём, но по закону сейчас вечер, и огни никто не зажигает. Я могла бы выйти во двор, не отчитываясь ни перед кем, но не избежала бы вопросов при возвращении. Глупо привлекать внимание ночными прогулками, когда собираешься нарушить закон. Закопать заколдованные предметы вместо передачи их в Карвийн — за это по головке не погладят.

К счастью, я была не первой, кто оказался перед подобной проблемой. Пройдя по коридору, я добралась до единственного окна. Хвала богу удачи, широкое — и никто «не замечает» привязанной ниже него верёвочной лестницы. Только как я полезу, с такой-то рукой?

Пошевелив ею, я обнаружила возвращение былой подвижности. Да, страж мог быть опасен даже за семь дневных переходов от столицы! Теперь скорее. Распахнуть окно — в коридор ворвался холодный воздух — залезть на подоконник и ногами нащупать первую перекладину.

Вот я и внизу, во дворе. Где-то в нём спрятана садовая лестница, которую так удобно прислонить к стене торговой палаты, чьё здание примыкает к зданию Ведомства. Торговая палата охраняется ничуть не хуже Ведомства, но что за нужда в неё лазить? Пройти-проползти по крыше, а оттуда спуститься на соседнее здание, оттуда снова на соседнее, а там в чердак и на чёрную лестницу. Если встретишь слуг купца, владеющего этим и ещё двумя домами, заплатишь липовую дощечку (и столько же по возвращении), если нет — считай, повезло. Просто и быстро, да вот только я так далеко ходить не собиралась. Кто знает, не откажет ли у меня рука во время опасного пути по крышам и лестницам? Не-е-ет, вот тут же, во дворе и прикопаю «подарочек». Если стражу не понравится — пускай сам поищет местечко получше.

Копать было тяжело: земля была куда жёстче, чем я думала, глядя на работающих крестьян, к тому же всё делать пришлось пеналом: ничего похожего на лопату у меня не было. Проковыряв после долгих усилий ямку, достаточную для «подарков», я сбросила туда все три, и уж было собиралась закапывать, как орешек и шишка пинии сами собой выскочили наружу и раскатились в разные стороны. Я сквозь зубы прорычала ругательство. Вокруг было темно, хоть глаз выколи, и мне едва хватало света от слабеньких заклинаний, выцарапанных на пенале. Искать в темноте орехи не хотелось совершенно а, найдя — начинать рыть новую яму. Однако шишка, которую я нащупала первой, всё выскальзывала из рук, чтобы откатиться к прежнему месту — в стороне от ямки с желудем. Так же повёл себя и орешек, когда я умудрилась его отыскать. Они явно хотели быть закопанными отдельно.

Тратить время на возню с сумасшедшими растениями у меня уже не было ни сил, ни желания. Проклиная стража, его подарки, лес, страну и Этнографическое Ведомство в полном составе, я кое-как выковыряла ещё две ямки и прикопала подарочки землёй. От непривычной работы к больной руке полностью вернулась подвижность и, ощупав кисть, я не нашла на ней одеревеневшего овала. Дело было сделано, и теперь леди этнограф Элесит могла отправиться спать, не боясь таинственной мести со стороны чудовищной нечисти. Тяжело отдуваясь, я поднялась на ноги отряхнула подол, пенал и руки и пошла к знакомому окну.

Позади не раздалось ни единого шороха; даже ветер не залетал во двор, отгороженный от остального мира кирпичными стенами образующих его зданий. Темнота ещё больше сгустилась, и мне пришлось снова произнести заклинание, чтобы заставить засветиться мой пенал. Вернее, я только собиралась это сделать, потому что первые же произнесённые мной звуки были бесцеремонно прерваны чьей-то жёсткой рукой, зажавшей мне рот.

Четыре года назад я бы, наверное, начала сопротивляться в тот самый момент, как почувствовала чужое прикосновение к своему телу. А, удайся мне вырваться, не преминула бы запомнить наглеца во всех деталях, чтобы королевский суд смог по достоинству наказать мерзавца, осмелившегося без разрешения прикоснуться к личной дворянке. Если бы мне повезло, и я бы получила потомственное дворянство, моё поведение, скорее всего, отличалось бы б