Из всех цветов, пожалуй, больше всего я не люблю белый. Он слишком легко пачкается, и на нем хорошо видны даже самые маленькие пятна.
— И белое полнит, — уныло заявила я, напялив на себя эту церемониальную тряпку. Я, правда, похудела в последнее время… но все равно.
В свободном белом одеянии, вышитом белыми же нитками, я походила то ли на призрак, то ли на невесту. То ли на призрак невесты. Последние два пункта мне, впрочем, не грозили, разве понадобится срочно избавиться от конкурента. Но ведь есть и менее хлопотные способы умерщвления.
С этими веселыми мыслями я вышла на улицу и обнаружила две вещи. Во-первых, за годы обучения и работы этнографом я отвыкла от женской одежды и теперь путалась в своей юбке. А во-вторых, сюрпризы на сегодня не кончились.
Посреди храмовой площади меня поджидала какая-то женщина, которая, схватив меня за руку, закричала: хоть я и Заклятая, а негоже молодой и здоровой девке целый день прохлаждаться, когда людям даже дите оставить не с кем. С этими словами она потащила на улице к своему дому, продолжая выкрикивать развернутую критику в мой адрес и не слушая никаких возражений. Она спятила? Деревенские и чихнуть бояться в моем присутствии, а эта!.. У самого дома к нам присоединился сдавленно хихикающий страж.
Впихнув нас в дом, женщина закрыла за собой дверь с чувством выполненного долга.
— Какое дите, страж, она о чем?
— Присмотришь за ребенком, тебе сложно, что ли?
— Да я вообще детей боюсь, какое присмотреть? Что мне с ним делать?
— Расскажешь сказку, этнограф.
— А если ребенок расплачется?
— Не знаю, напугай букой.
— Ага. Может, ты еще свой второй облик примешь, бука? — парировала я.
— Я думал, человеческие женщины любят детей, — укоризненно произнес страж, подталкивая меня из сеней в комнату.
— То есть это была твоя идея?
— С чего ты взяла? — фальшиво возмутился страж. — Неужели тебе не жалко бедную женщину?
— Я тебя когда-нибудь пристукну, — вздохнула я, заходя в комнату. — Пока она за мной бегала, ребенок прекрасно один время проводил, или было с кем оставить, как ты полагаешь? И вообще, я нянькой не нанималась.
Дите сидело на полу, важно катая игрушечную тележку вперед-назад. Нас это создание встретило восторженным писком, отложило телегу и прошествовало ко мне на четвереньках. Я тоскливо оглянулась на дверь. Ну не люблю я детей!
Доползя до меня, дите поднялось, держась за мой подол, и пролепетало:
— То-то!
— Что, малыш? — спросила я, присаживаясь на корточки.
— Он просто бормочет, — влез в разговор страж.
— То-то! — повторил ребенок. — 'то это?
— Он спрашивает, что это, — догадалась я. — Или кто.
— Это — тетя Заклятая, — снова влез страж. Я фыркнула.
На стража ребенок воззрился с немым изумлением, потом требовательно произнес, тыча в него ручонкой:
– 'то это?
— Это дядя Ор, — мстительно сказала я.
— Почему Ор? — возмутился страж.
— «Господин-леса-который-все-видит-все-слышит-и-все-знает», ребенку не выговорить.
— Дя-дя-о! — повторил за мной ребенок. — Дя-дя-о!
— Странно, а мне жаловались, ребенок никак заговорить не может, — пробормотал страж.
— Вот, значит, зачем ты меня сюда притащил?
— Почему я, Госпожа? — возопил страж. — Ты сама сюда пришла!
— Дя-дя О к'и-'ит?
— Да, дядя Ор кричит, он плохой дядя, — гадким голосом подтвердила я.
— Да ты!..
В этот момент в окне мелькнула детская мордашка постарше, и раздался крик:
— Тетя Заклятая Утума разговорила! Утум теперь говорит!
Почти тут же распахнулась дверь, и в комнату влетела счастливая мать, которая подхватила свое дите на руки и покрыла поцелуями, умудряясь еще и низко кланяться и благодарить за сотворенное чудо. Нет, ее точно страж подучил на меня накинуться, знал небось, обычную просьбу я выполнять не буду и плевать мне на авторитет Заклятых!
— Да нет никакого чуда, — отмахнулась я. — Слушайте ребенка внимательнее и разговаривайте с ним чаще, и не то получится.
С этими словами я повернулась к двери.
Ребенок на руках у матери важно спросил:
— Те-тя-За-'я-у-'ит?
Мать, не обратив внимания на это, продолжала шумно выражать свои восторги. Она, что, вообще не слышит собственного ребенка?
— Он говорит: тетя Заклятая уходит, — перевела я. — Да, малыш, ухожу. Постарайся вырасти счастливым. Боюсь, это будет не просто.
Оказавшись на улице, я первым делом отвесила Ору подзатыльник. Он кинулся было защищаться, но я, быстро отпрыгнув, показала на столпившийся на улице народ. Ради сохранения моего заклятого авторитета стражу пришлось стерпеть обиду, а я, поразмыслив, отвесила ему авансом еще два подзатыльника.
— Какое еще дело он мне изобретет? — спросила я себя, глядя вслед оскорбленному до глубины души стражу.
— Госпожа! — услышала я под окном. — Госпожа, проснись!
— Чего тебе? — недовольно отозвалась я, узнав голос стража. — Не мешай спать.
— Госпожа, я хочу поговорить.
— О чем?
— Выходи на улицу, — позвал страж.
— Зачем?
У меня было нехорошее подозрение: страж ищет возможности накостылять мне в ответ, но не решается сделать это днем при всех.
— Поговорить.
— Говори так, я внимательно слушаю.
— Госпожа, как я могу разговаривать, стоя под окном?
— Еще скажи, стесняешься, — буркнула я, накрывая голову подушкой. Вот пристал.
