Грани военного таланта (об A. М. Василевском) - [6]

Нечто подобное произошло и при создании Главного управления укомплектования с независимыми от Генштаба функциями. Неудобства испытывали обе стороны. Генеральный штаб, разрабатывавший планы операций, должен был запрашивать сведения о войсковых формированиях, которые можно ввести в действие. В свою очередь, план организационных мероприятий нужно было постоянно увязывать с оперативными задачами Вооруженных Сил. Без Генерального штаба такая увязка была немыслима.

Высказывалось мнение, что организационная структура Генерального штаба на случай агрессии не была заранее рассмотрена и определена. Этим объясняли и многочисленные организационные перестройки с начала войны.

Александр Михайлович категорически отрицал это. Организационная структура Генштаба, говорил он, в предвоенный период рассматривалась и на случай войны была определена правильно. Но когда развернулись военные действия, что-то оказалось ненужным и отпало, а что-то непредусмотренное ввели. Это нормальный процесс.

— Но у нас, — продолжал он, — с началом войны появилось немало и такого, что не приносило пользы аппарату Генштаба, а лишь осложняло его работу. И в ходе военных действий Генштаб по ряду важных структурных аспектов вернулся к той организации, с которой вступили в войну. Никого в этом винить нельзя. Задача состояла в том, чтобы Генштаб приносил максимальную пользу в руководстве военными операциями.

...Несмотря на усилия Ставки, Генштаба, командования фронтов, армий, героизм и мужество советских воинов, обстановка под Москвой продолжала осложняться. Опасность для столицы возросла. Тучи настолько сгустились, что, как пишет Г. К. Жуков, Верховный Главнокомандующий обратился к нему, командовавшему в то время Западным фронтом, с вопросом:

— Вы уверены, что мы удержим Москву?

Обстановка потребовала разделить аппарат Генерального штаба на два эшелона. Один, во главе с Б. М. Шапошниковым, по решению Ставки выезжает за пределы Москвы с задачей осуществлять руководство всеми Вооруженными Силами в более спокойной обстановке. Другая, меньшая часть (из девяти человек) оставалась в Москве для оперативного обслуживания Ставки. Возглавить ее было поручено А. М. Василевскому. Он оказался прямым и непосредственным помощником Верховного Главнокомандующего в руководстве военными действиями, защите Москвы. Насколько усложнились его функции, говорит такая деталь: А. М. Василевский не смог съездить на вокзал, чтобы проводить Б. М. Шапошникова, работал в Ставке до утра.

И сколько было таких ночей! Стерлись понятия дня и ночи. Спали урывками, иногда сидя. Нередко офицеры штаба, не дожидаясь, когда поступят донесения с мест, садились в машины и ехали в штаб фронта. Карта Ставки уточнялась до мельчайших подробностей.

При всей сложности обстановки под Москвой резервы, о которых Александр Михайлович говорил на упомянутом выше партийном собрании в Генштабе, не расходовались, а увеличивались. Часть их была направлена под Ленинград для проведения Тихвинской операции. Основные же резервные дивизии все плотнее стягивались к Москве.

План контрнаступления разрабатывался Ставкой. А. М. Василевский принимал самое непосредственное участие в этой работе. При этом учитывалось, что группировка противника, растянутая на широком фронте, не закрепилась. Наши резервные дивизии были дислоцированы удачно. Замысел контрнаступления сводился к тому, чтобы ударами советских войск правого и левого крыла Западного фронта во взаимодействии с войсками Калининского и Юго-Западного фронтов разгромить ударные группировки противника. Основная роль отводилась Западному фронту.

В период завершения контрнаступления в Москве находилась английская военная делегация. А. М. Василевский сопровождал ее в поездке по полям сражений. Члены делегации были поражены, увидев трупы фашистских вояк, разбитые орудия, застывшие танки, помятые автомашины. Сокрушительный удар был нанесен той самой «победоносной» армии, которая с барабанным боем прошла по странам Европы. Александр Михайлович испытывал чувство гордости за нашу армию, за ее самоотверженную борьбу с захватчиками.

После нашей победы под Москвой разрекламированный гитлеровцами план «молниеносной войны» лопнул как мыльный пузырь. Московская битва показала возросший уровень советского военного искусства, боевого мастерства Красной Армии, героизм советских воинов.

Рассматривая причины успешного контрнаступления под Москвой, А. М. Василевский особенно подчеркивал значение, которое имело своевременное накопление и целеустремленное использование советским командованием стратегических резервов. "Надо прямо сказать, — писал Александр Михайлович, — что, несмотря на тяжелую, порой критическую, обстановку в дни героической обороны Москвы, Ставка Верховного Главнокомандования проявила большую выдержку и волю, сохранив выдвинутые в район Москвы стратегические резервы для перехода Красной Армии в решительное контрнаступление. Опыт Московской битвы в использовании резервов Ставки весьма поучителен".

К этим словам следует только добавить, что немалую роль во всем этом сыграл сам А. М. Василевский.