Грани безумия. Том 1 - [5]

Она запнулась, и Грегор вздохнул, а потом попросил, прекрасно понимая, что решает за этих четверых Аранвен:

– Право, милорды, останьтесь. Ужин сейчас подадут, не позорьте мой дом пренебрежением к нашему гостеприимству.

– Не смеем отказать вам, милорд. – Помедлив пару мгновений, Аранвен поклонился, и остальные трое с радостью последовали его примеру, а лицо Айлин снова просияло изнутри.

Умертвие соскочило с дивана и потрусило к выходу из гостиной, явно намереваясь сопровождать всех в столовую. Грегор с очередным вздохом подумал о домашнем наряде, в который собирался переодеться. Теперь придется остаться в камзоле ради гостей… И никакой садовой беседки, там просто не хватит места. А завтра снова на службу…

«Не поеду, – мелькнула у него соблазнительная мысль. – Останусь дома и велю говорить, что хозяева не принимают! Пусть хоть сам король приедет, могу я побыть с собственной женой?! Тем более что их величество изволил нанести визит всего-то две недели назад и своего итлийца притащил. С енотом! Эта тварь погрызла ножку стола, а когда его вывели в сад, выкопала какие-то лилии, над которыми садовник рыдал, как безутешный вдовец. Фарелл, конечно, просил прощения, но я бы все равно проклял этот наглый кусок меха, если бы Айлин потом целый день не улыбалась. Ну и Баргот с ними, с лилиями!»

Слуги, появившись словно ниоткуда, как положено в приличном доме, подали влажные полотенца освежить лицо и руки. Два Оуэна почтительно попросили вымыть руки по-настоящему, чтобы оттереть краску, и лорд Аларик ушел вместе с ними. Из покинутой гостиной все так же резко воняло, умертвие бродило вокруг, цокая когтями и царапая паркет… Грегор глубоко вдохнул, а потом выдохнул, прося Претемнейшую о терпении. Ну ничего, скоро вакации закончатся! И ожидать набегов соучеников Айлин придется только в выходные. Жаль, она расстроится, наверное, но ведь покой ей тоже нужен? И чем дальше, тем более будет необходим. Они смогут больше времени уделять друг другу, и он постарается возместить ей все внимание, которого она была лишена.

– Вы прекрасно выглядите, моя дорогая, – улыбнулся он ей. – Как же я рад наконец-то оказаться дома!

* * *

– Я тоже рада вас видеть, милорд, – откликнулась Айлин и вздрогнула, увидев, как просиял лорд Бастельеро.

Вот к чему ей никак не удавалось привыкнуть!

За эти месяцы она почти свыклась с огромным домом, полутемным и мрачным даже в самые ясные дни, с хриплым вороньим граем, нередко будившим ее по ночам, с чопорностью слуг… О, они были столь безукоризненно почтительны, что Айлин было не на что пожаловаться, даже захоти она это сделать! И все же она ощущала их неодобрение, которое выражалось именно в этом холодном послушании, никогда не выходящем за рамки этикета. «Да, миледи, нет, миледи, как скажете, миледи…» Вот странно, у Ревенгаров слуги были не менее старательными и умелыми, но там никто не боялся обронить при ней лишнее слово или улыбнуться, рассказывая новости.

А здесь прислуга казалась ей чем-то средним между призраками и анимированными трупами, взятыми под жесткий контроль. Всегда молчаливые, они появлялись ниоткуда, делали все, что нужно, и снова мгновенно скрывались из вида. Больше того, когда в первый день она стала выяснять, как зовут приставленных к ее покоям горничных, оказалось, что у них одно имя на всех! Как церемонно пояснил дворецкий, представляя ей прислугу, в особняке Бастельеро любую горничную зовут Тильдой, чтобы милордам и миледи не приходилось помнить разные имена.

– Но мне совсем несложно запомнить, как их зовут! – растерянно возразила Айлин.

– Их зовут Тильда, миледи, – все с той же почтительной бесстрастностью повторил дворецкий. – Так повелось еще со времен лорда Стефана. – И добавил с едва заметной тенью неодобрения: – Но миледи может звать их, как ей угодно.

Айлин обвела взглядом замерших перед ней женщин в длинных коричневых платьях и наглаженных белоснежных передниках, и… сдалась. Тильда так Тильда, хотя это ведь ужас какой-то – лишать людей, пусть даже прислугу, собственных имен!

Впрочем, вечером за ужином она сделала еще одну попытку, спросив лорда Бастельеро, как зовут его дворецкого. Ведь хотя бы у такой важной для дома персоны должно быть имя?!

– Как зовут? – с легким удивлением переспросил лорд Бастельеро. – Колокольчиком, моя дорогая. Разве вам не показали звонки для прислуги в ваших покоях?

– Показали, милорд… супруг, – склонила Айлин голову и больше ни о чем не стала спрашивать.

Наверное, ее муж просто привык, что горничных здесь зовут Тильдами, а дворецкого – с помощью колокольчика. В каждом дворянском особняке или поместье свои порядки. А она никак не чувствовала себя здесь хозяйкой, чтобы их менять. Да и зачем? С этим вполне можно смириться. Оказалось, что в ее новом положении это самое легкое и правильное – попытаться привыкнуть. Просто привыкнуть ко всему.

В конце концов, даже еженедельные визиты лорда Бастельеро в ее спальню стали всего лишь тягостно-утомительными, и только его благоговейная нежность и стремление ей угодить по-прежнему вызывали в Айлин мучительный стыд и чувство вины. Эта любовь должна была принадлежать совсем другой женщине! Той, которая могла бы ответить на нее, сделав лорда Бастельеро счастливым…