Грандиозная заря - [12]

– А что именно с ним не так? – спросила она.

Вместо ответа Титания указала на лестницу.

– Пойди посмотри фотографии. Орион там есть. Мы все там есть.

Нин, не выбираясь из уютного кресла, издалека посмотрела на покосившиеся рамки, висевшие на стене. До этого ей не хватало любопытства подойти к ним ближе, будто она ждала разрешения.

– Все? Даже Жан-Ба?

– Нет, Жана-Ба там нет, – сказала Титания и, усмехнувшись, добавила: – Извини, что говорю это, но, если бы моя мать решила вывесить фотографии всех своих любовников, стены бы не хватило!

– Пф! – фыркнула Нин. – Ты, конечно, загнула.

– Не так уж и загнула, зайчонок. Дело было в семидесятых. Тогда все перегибали палку.

Нин не горела желанием знакомиться с подробностями интимной жизни собственной бабушки, поэтому поскорее спросила:

– А твой отец? Его тоже нет на фотографиях?

– Подожди, – остановила её Титания. – Ты забегаешь вперёд.

– Но ведь это его ты тогда хотела поехать искать, когда сидела в «панаре», да? Об этом обещании Роз-Эме шла речь?

– Оставь пока моего отца в покое. Когда придёт время, он займёт своё место в истории.

– Ладно, – вздохнула Нин. – Ты решаешь. Как обычно.

Она поднялась и подошла к стене с фотографиями. Это были обыкновенные снимки, сделанные на дешёвую автоматическую камеру и напечатанные на матовой бумаге, как было тогда принято. Цвета немного потускнели, но Роз-Эме всё равно сражала наповал: царственная осанка, светлые волосы – и такая юная, что сгодилась бы Нин в сёстры.

– Та женщина, которую ты увидишь здесь завтра, будет на сорок лет старше, – предупредила Титания.

– Хочешь сказать, у неё будут седые волосы?

– Это необязательно. Но вот морщины будут точно. И возможно, ходить она будет очень медленно, опираясь на палочку!

– Не верится.

– Мне тоже.

В голосе матери что-то было не так, и Нин вдруг осенило:

– Когда ты её в последний раз видела?

– Роз-Эме?

– Да.

Титания вздохнула и нервно сглотнула. Ответ на этот вопрос повлечёт за собой другие вопросы, которых она предпочла бы избежать.

– Ну что? – спросила она вместо ответа. – Нашла Ориона?

Нин нагнулась ближе к фотографиям и стала вглядываться в них в резком свете лампы. Она узнала свою мать, такую же светловолосую, как Роз-Эме, но более хмурую. Мальчишеской внешностью и ясными глазами Консолата из прошлого была похожа на сегодняшнюю Титанию. Роз-Эме на снимках держала её то за плечо, то за руку, так что непонятно было, чего ей хочется больше: удержать дочь рядом с собой или отдалиться от неё. Что до близнецов, то они всегда стояли бок о бок. Одежда у них была разная (кроме той фотографии, где оба брата и сестра оделись в футбольную форму). Нин поразила красота этих мальчиков. Различить их можно было только по шраму на середине брови у одного из близнецов. За исключением этой маленькой детали, они были совершенно одинаковые. Невозможно угадать, который Орион.

– Присмотрись внимательнее, – сказала Титания. – И увидишь разницу.

Нин слегка отстранилась, ухватившись за лестничные перила. Что она видела теперь? Четыре одинаково освещённых лица, четыре улыбки разной степени вымученности, четыре молодых крепких тела, четыре… нет, три открытых и искренних взгляда, направленных в объектив с вызовом и прямотой. Четвёртый же взгляд вызова никому не бросает. Четвёртый взгляд – отсутствующий, мутный, будто подёрнутый дымкой.

– Вот Орион, – объявила Нин, указывая на того, у которого был маленький шрам.

Титания кивнула.

– После пожара в его глазах что-то погасло, – сказала она. – Никто не смог объяснить почему. Он как будто перешёл на другую сторону.

– На другую сторону чего?

– Не знаю, зайчонок. Может, на другую сторону зеркала, как «Алиса в Зазеркалье».

– Хм… – произнесла Нин. – Теперь я начинаю понимать, почему у тебя в романах всегда происходят несчастные случаи и дело распутывает аутичный инспектор.

Титания изумлённо вытаращила глаза, оторвалась наконец от стены и шагнула к дочери.

– Орвель Шпигель не аутист! – воскликнула она. – Да, он увлечённый, фанатичный и замкнутый, но не…

– И всё-таки это совершенно очевидно, – перебила Нин, указывая на другой снимок. – Прототип инспектора – твой родной брат! Кстати, у Орвеля даже имя начинается так же, как у Ориона, ведь да?

– Я думала, ты не читаешь моих книг, – произнесла Титания удивлённо.

Это правда, Нин остерегалась романов матери. Боялась обнаружить там что-то такое, о чём ей знать не хотелось.

– Разница лишь в том, что у Орвеля нет брата-близнеца, – сказала девушка вместо ответа.

– Это правда.

– Но старшую сестру ты ему всё-таки дала.

– Да.

– А близнеца почему нет?

Фея саспенса открыла рот и на мгновенье застыла так, ни слова не говоря. Она могла ответить на этот вопрос двумя способами: короткая версия («мои романы не имеют никакого отношения к моей жизни») была бы ложью, а долгая постепенно привела бы их к правде.

– Мне надо рассказать тебе об Окто, – сказала она. – И вообще обо всём по порядку. Ты готова слушать?

Нин посмотрела на фотографии. Теперь, когда она увидела их лица, персонажи рассказа обрели плоть и кровь, стали для неё и более близкими, и более загадочными. Ей захотелось узнать их тайну.