Грань времени - [38]

Я беру бумаги и кладу их на кухонный стол.

– Неплохая идея. Собрания всегда проходят лучше с пиццей.

Я впустила Дафну с заднего двора и сижу на кухне, просматривая бумаги в поисках опечатки или пропущенного слова, которое никогда не найдешь, пока не прочтешь печатный экземпляр, когда мне приходит в голову, что Коннор ведет себя немного странно. Во-первых, он находится в той же комнате, что и пицца, но коробка все еще закрыта. Обычно к этому времени он уже приступает ко второму куску. Вместо этого он убирает несколько кастрюль и сковородок, которые сушились на полке, чего я никогда не замечала за ним. На самом деле было бы правильнее сказать, что он пытается убрать их, потому что он открывает уже третий шкафчик в поисках места для большой миски.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Коннор?

– Да, конечно. А что?

– Ничего особенного. Просто ты ведешь себя немного странно…

Он бросает кухонное полотенце на пол и прислоняется спиной к стойке, прежде чем вернуться к шкафчику и достать несколько тарелок.

– Ну, вся эта ситуация довольно необычная. Еще пару часов назад я не задумывался об этом, но я вот-вот встречусь со своим прадедом. Я провел последние несколько лет, обвиняя его в действиях, которые разрушили мою жизнь, ежедневно проклиная его, можно сказать, а потом оказалось, что он, возможно, не такой ублюдок, каким я его считал. И ко всему прочему необычному, вы с ним были… – он вздрагивает.

Я бросаю на него раздраженный взгляд.

– Нет. Мы не были. Это была другая-Кейт. Я не могу нести ответственность за ее действия, ты же знаешь. И именно ты сказал, что я должна втянуть Кирнана в это…

– И это было правильно, – говорит он. – Я просто не продумал все детали. Ну, как реагировать на своего двадцатилетнего прадеда?

– Добро пожаловать в мой мир. По крайней мере, тебе не придется беспокоиться о том, что ты застанешь его на парковке целующимся с твоей прабабушкой.

– Наверное, это хоть какое-то утешение, – говорит он.

Коннор уходит, чтобы сказать Кэтрин и папе, что пиццу доставили. Я перекладываю содержимое трех контейнеров в большую деревянную салатницу, когда Дафна издает негромкий вопль и съеживается под столом.

– Что случилось, малышка?

Когда я оборачиваюсь, Кирнан стоит в нескольких шагах от стабильной точки «Кухня Кэтрин», которую я перенесла на его ключ, когда видела его в последний раз. На нем простая белая рубашка и джинсы. Если не обращать внимания на ключ ХРОНОСа, висящий у него на шее, он вполне мог сойти за типичного парня двадцать первого века.

Он одаривает меня улыбкой.

– «Ливай Страусс»[9], лучший друг путешественников во времени с 1876 года. А может, и раньше, я точно не знаю. Я получил их в 1876 году.

– Повезло тебе. Но я почти уверена, Кэтрин бы сказала, что путешественнику во времени неподобающе носить джинсы до 1960-х годов.

Я соскальзываю на пол и протягиваю руку под столом, чтобы обнять Дафну.

– Все в порядке, Даф. Мне жаль. Я совсем забыла, что Кирнан прибудет с ключом. Хочешь вернуться на улицу? Я оставлю тебе свои корочки от пиццы.

Она начинает вилять хвостом и направляется к двери, держась на приличном расстоянии от Кирнана.

– Дафна обычно рада гостям, – говорю я, закрывая за собой дверь. – Она просто не в восторге от медальонов.

– Я еще не встречал такого пса. Кошки просто пялятся, когда пользуешься ключом. Некоторые из них даже подходят ближе, пытаясь рассмотреть. Собакам от этих проклятых штуковин ничего не нужно, что, на мой взгляд, делает их более мудрыми из двух существ. – Он оглядывается по сторонам, и его ноздри слегка раздуваются, он принюхивается.

– Ты голоден?

Он снова принюхивается.

– Пицца? Пепперони, если я не ошибаюсь.

– Если точнее, пепперони с беконом. Твой правнук выбирал.

– Рад слышать, что у мальчонки хороший вкус.

Мы берем несколько кусочков, и я убеждаю его попробовать немного салата, на который он смотрит с подозрением.

– А что это за белая штука?

– Белая штука, – говорю я, доставая из холодильника две бутылки содовой, – это фета. Греческий сыр. А черная штука – это оливки. Они тоже греческие. А эта зеленая штука…

– Очень смешно, Кейт, – говорит он, когда мы протискиваемся в обеденный уголок. – Знаешь, я почти всю жизнь прожил на ферме, и хочешь верь, хочешь нет, но мы выращивали эту зеленую штуку.

Мы оба поднимаем взгляд, когда Кэтрин, Коннор и папа входят в кухню. Кирнан пытается быть вежливым и встать, но я сижу на краю скамейки, а он прижат столом, поэтому самое большее, что он может сделать, это привстать наполовину, что выглядит ужасно неудобно.

Я хватаю его сзади за рубашку и усаживаю обратно на скамейку.

– Папа, Коннор, это Кирнан. Кэтрин, вы уже встречались.

– Однако за последние тринадцать лет он сильно изменился, – говорит она. – И, подозреваю, я за последние пять десятилетий изменилась еще больше.

Кирнан возвращает ей улыбку:

– Я рад снова вас видеть.

Папа делает шаг вперед и пожимает Кирнану руку:

– Очень приятно с тобой познакомиться.

– Это честь для меня, мистер Келлер.

– Просто Гарри, пожалуйста. Ты спас жизнь моей дочери, так что, я думаю, мы можем обойтись без формальностей.

Я редко видела, чтобы Кирнан краснел, но сейчас он краснеет, а после кивает.