Грань риска - [22]

После нескольких рывков и поворотов они, наконец, подъехали к окованным железом воротам, подвешенным к массивным столбам, сложенным из грубообработанных гранитных блоков. Высокий железный забор, увенчанный заостренными металлическими кольями, с обеих сторон от ворот скрывался в густом лесу.

— Это то самое место? — поинтересовался Эдвард.

— Да, — ответила Ким, выходя из машины.

— Очень внушительно! — крикнул он Ким, пока та с трудом пыталась сдвинуть с места тяжелый заржавленный засов, запиравший ворота. — Это место трудно назвать гостеприимным.

— Помешательство той эпохи! — крикнула ему в ответ Ким. — Люди состоятельные хотели выглядеть как бароны.

Сдвинув, наконец, засов, она отперла ворота и распахнула их. Они раскрылись с жутким скрежетом.

Ким вернулась в машину, и они въехали в ворота. После еще нескольких крутых поворотов дорога закончилась просторной зеленой лужайкой. Эдвард остановил машину.

— Бог мой! — воскликнул он. — Теперь я понимаю, почему вы употребили слово «бароны».

Над огромным полем господствовал исполинский многоэтажный каменный дом, украшенный башнями, зубцами и навесными бойницами. Крыша из шифера была покрыта причудливыми украшениями и слуховыми окнами. Из всех частей крыши, как сорная трава, торчали дымовые трубы.

— Интересное смешение стилей, — заметил Эдвард. — Отчасти это средневековая крепость, отчасти замок эпохи Тюдоров, а отчасти — французское шато. Очень забавно.

— В нашей семье это сооружение всегда называли замком, — пояснила Ким.

— Теперь я понимаю почему, — догадался Эдвард. — Когда вы описывали это место как огромный пустырь, продуваемый всеми ветрами, я не представлял себе, что дом может выглядеть именно так. Я представлял его себе совершенно по-другому. Место такому дому скорее где-нибудь в Ньюпорте.

— На Северной набережной Бостона до сих пор сохранилось несколько таких огромных домов-замков, — сообщила Ким. — Конечно, некоторые из них уже обветшали. Другие преобразованы в кондоминиумы. Но теперь рынок полностью насыщен. Поэтому я и говорила вам, что для нас с братом этот дом — обуза.

— А где находится старый дом? — спросил Эдвард. Ким показала рукой направо. На расстоянии Эдвард с трудом различил спрятавшееся в березняке темно-коричневое строение.

— А что это за каменное здание слева? — спросил он.

— Когда-то это была мельница, — ответила Ким. — Но пару сотен лет назад ее переделали в конюшню.

Эдвард рассмеялся.

— Просто удивительно, как естественно вы все это воспринимаете. Для меня все, что старше пятидесяти лет, — уже неописуемая древность.

Эдвард тронул машину, но тотчас снова остановился. Путь ему преградила стена из камней, заросших густой травой.

— Что это? — спросил он, указывая рукой на стену.

— Наше старое фамильное захоронение.

— Кроме шуток? — удивился Эдвард. — Мы можем его осмотреть?

— Конечно, — ответила Ким.

Они вышли из машины и перелезли через стену. Войти в ворота не было никакой возможности, так как они заросли одичавшими кустами ежевики.

— Такое впечатление, что многие надгробные камни разбиты, — заметил Эдвард, — причем совсем недавно. — Он поднял с земли осколок мрамора.

— Вандализм, — коротко констатировала Ким. — С этим мало, что можно поделать, поскольку здесь никто не живет.

— Какой стыд! — возмутился Эдвард. Он посмотрел на дату. 1843. На камне значилось имя Натаниэла Стюарта.

— В нашей семье умерших хоронили на этой земле до середины прошлого столетия, — пояснила Ким.

Они медленно пошли по поросшему травой кладбищу. Чем дальше они шли, тем проще становились надгробия, тем древнее они выглядели.

— Рональд Стюарт тоже похоронен здесь? — спросил Эдвард.

— Да, — ответила Ким. Она подвела его к скромному круглому могильному камню, на котором едва намечался рельеф черепа со скрещенными костями, на камне была надпись: «Здесь захоронено тело Рональда Стюарта, сына Джона и Лидии Стюарт. Почил на 81 лето жизни 1 октября 1734 года».

— Восемьдесят один, — удивился Эдвард, — здоровый был мужчина. Он, должно быть, обладал незаурядным умом и держался подальше от докторов. В те времена, когда уповали только на кровопускания и примитивные лекарства, соприкосновение с докторами было почти столь же смертельным, как соприкосновение с болезнями, которые они брались лечить.

Рядом с Рональдом покоилась Ребекка Стюарт. На камне было написано, что она была женой Рональда.

— Думаю, что он впоследствии женился повторно, — сказала Ким.

— Элизабет тоже похоронена здесь? — спросил Эдвард.

— Не знаю, — ответила Ким. — Мне никто ни разу не показывал ее могилу.

— А вы уверены, что Элизабет вообще существовала?

— Думаю, что существовала, но поклясться не могу.

— Давайте поищем, может быть, нам удастся найти ее могилу, — предложил Эдвард. — Она должна быть похоронена на фамильном кладбище.

Несколько минут они искали молча. Ким пошла в одну сторону, Эдвард — в другую.

— Эдвард! — позвала его Ким.

— Вы нашли ее? — спросил Эдвард.

— Можно сказать, да, — ответила она.

Эдвард присоединился к Ким. Она рассматривала надгробие, похожее по форме на могильный камень Рональда. В этой могиле покоился Джонатан Стюарт, о котором на камне было написано, что он сын Рональда и Элизабет Стюарт.