Графиня Монте Карло - [84]

— Увы, денег нет, а тут еще Вася Толстый требует. Говорит, что я теперь под ним.

Молодой человек в лице не переменился, попросил только разрешения воспользоваться офисным аппаратом. Набрал номер и нажал громкую связь, с тем чтобы Кухарский слышал весь разговор.

— Привет, Вася. Говорят, что ты все подряд гребешь и чужие фирмы под себя тащишь?

— А, это ты, Буратино, — прогремел ненавистный Филиппу голос Васи Толстого, — так нет теперь Папы Карло, так что фирмочки его ничьи теперь. Не дергайся, Сашок, не при делах ты нынче!

— Я маляву от Папы притаранил, и людям уже передал, если не вернешь все, что нахапал, предъява тебе будет.

— Верну, — согласился Вася Толстый, — я типа не знал.

Очень удивился Филипп, а вечером заскочил к тестю узнать, кто такой этот Саша. Крыщук даже обрадовался, сказал, что все теперь закончилось и компанию никто не тронет, раз она управляется человеком Папы Карло. А Саша — это вроде как правая рука старика, причем очень мощная. Молодой человек хоть и тихий с виду, но ударить может так, что уложит любого. Того же Васю Толстого однажды на полчаса отключил, а Вася — человек невероятной силы: в перестроечные годы он один переворачивал коммерческие ларьки вместе с товаром и продавцами. Если старик дело передал, то, значит, все будет хорошо и даже еще лучше.

Но Филипп тестю не поверил: Саша денег не требовал, а это было очень подозрительно. Даже проценты по тем двадцати миллионам, что старик дал, его вроде как не интересовали. Но такого не бывает, чтобы человек чужого не хотел, да и от своего отказывался. Конечно, Филипп оказался прав.

Снег только что сошел, и первая травка полезла из чернозема газонов, утром птицы не давали выспаться, да Илона еще ныла: «Ты меня не лю-ю-юбишь!»

— Му-у! — ответил ей Кухарский, повязывая галстук.

Вот в этот момент и раздался звонок.

— Филипп Антонович, — прилетел из трубки тихий голос, — это Саша. Можно к Вам сегодня заскочить? Есть срочное дело.

— В любое время, — ответил Кухарский.

Но вскоре пожалел о своей любезности: от Буратино всегда можно ждать всякой гадости. Что, собственно, и подтвердилось.

Молодой человек уже ждал его в приемной, а войдя в кабинет президента, отказался от кофе. Но это было не так страшно, как то, что он выложил потом. Он попросил вернуть двадцать миллионов баксов — те, что вложил в компанию «Три «К»-траст» Константин Иванович Шарманщиков.

— Все в обороте, — попытался объяснить Филипп, — прибыль только ожидается. Если вытащить из дела хотя бы часть средств, то рухнет вся финансовая схема, монолит останется без фундамента, завалится и придавит многие фирмы, которые завязаны с «Три «К»-траст».

— Я понимаю, — вкрадчиво произнес Саша, — но у меня есть банковские выписки, из которых можно узнать не только «итого оборотов», но и Вашу прибыль. А она на сегодняшнее число составила более двенадцати миллионов долларов. Их Вы можете оставить себе, а наши двадцать верните.

Филипп сидел красный, хотя ему никто не угрожал, но все равно колени дрожали.

Молодой человек, словно почувствовав это, сказал:

— Хорошо, я помогу Вам быстро и надежно заработать еще двадцать миллионов.

И рассказал, что у него на руках подписанный итальянской фирмой контракт на поставку в Россию ста тысяч бутылок элитных вин «Монте Карло» по двести долларов за бутылку. Таможенные пошлины и акцизы на цену не повлияют, потому что ставки их одни и те же, что на дешевые вина, что на дорогие. Зато столичные рестораны и ночные клубы берут подобное элитное вино по четыреста баксов за бутылку, а то и больше. А уж сами потом продают их по полторы и по две тысячи. Главное то, что находятся дураки, покупающие его, некоторые даже навынос берут по паре штук.

Филипп знал это: он сам, когда отправлялся в клуб с приличной компанией, заказывал на стол вино за две тысячи. Не «Монте Карло», но все-таки. Но название «Монте Карло» само по себе звучит гордо. Оно должно пойти.

— Не знаю, не знаю, — засомневался Кухарский, — сам-то я — непьющий. Тем более за такие деньги. Но у специалистов спрошу.

— Только поторопитесь, — равнодушно посоветовал Саша, — а то желающих много. Мне-то все равно кому отдавать. Свое я и так заработаю, а ведь мне надо и от Вас получить должок.

Молодой человек ушел, но перед тем поставил на стол президента две бутылки. «Шардоне» семьдесят второго года и «Мускат» шестьдесят третьего.

Кухарский посмотрел в окно, дождался, пока не отъедет от дверей его офиса серебристый «мерседес», после чего нажал на кнопку селектора:

— Настя, тащи сюда штопор!

Он плеснул себе в бокальчик, немного покрутил бокал — так, чтобы рубиновая кровь винограда омыла края, потом сделал маленький глоток, не проглотил вино, конечно, а подержал его во рту, ощущая аромат кончиком языка и деснами. Это было что-то! В клубах и в ресторанах, посещаемых Филиппом Антоновичем, не было ничего подобного этому вкусу: ни терпкости, ни кислинки, ни привкуса воды — наверное именно такие вина пили римские императоры, запрещая под страхом смертной казни разбавлять их водой, как все остальные.

— Я тоже хочу, — надула губки секретарша, протягивая руку к стоящей на столе бутылке.