Графиня Монте Карло - [44]

— Кошмар! — рассмеялась Аня и тут же ужаснулась. — Ой, и чего это я так напилась? Саша, как тебе не стыдно?

Потом она вспомнила его слова, произнесенные на кухне, и совсем смутилась. Но тут вернулся Тепеш с потомком голландских переселенцев. Снова начались какие-то разговоры. Аня продолжала что-то переводить, но смысл произнесенных ею же фраз не доходил до сознания.

Поздно вечером ее привели в номер и положили на кровать. Саша снял с нее туфельки с фианитами, а Константин Иванович накрыл одеялом.

Потом он погладил ее по голове и сказал:

— Спи, доченька! Спи, родная душа.

Она и заснула. Мгновенно, как дурочка. Только среди сна услышала, как где-то шумит море и далеко-далеко кто-то играет на губной гармошке. Аня улыбнулась во сне и шепнула, проснувшись на мгновенье:

— У меня есть сердце, а у сердца тайна…

И тут же провалилась снова в черную пропасть без сновидений.

Глава четвертая

За окном мелькали кипарисы и тянулись апельсиновые сады, и когда проскочили границу, ничего не изменилось — те же дома с красными черепичными крышами, апельсиновые деревья и высокие, как свечи, кипарисы вдоль дороги.

Не доезжая Генуи, повернули налево, дорога устремилась на север к Турину, с двух сторон тянулась Паданская равнина, хотя равниной ее трудно было назвать — одна только трасса была ровной, а вокруг холмы и пригорки. Затем проскочили мост через По, оставив справа темную полосу неба над Турином, и почти сразу увидели перед собой голубые горы — южные отлоги итальянских Альп.

Но дорога повернула налево к французской границе, и впереди снова были горы — теперь уже французские Альпы.

— Отсюда и до Гренобля недалеко, — сказал синьор Оливетти, — а до моего замка совсем близко: еще минут двадцать езды.

Но он не знал возможностей «бентли», да и Сашиных тоже — не Шумахер, конечно, но все же. Через десять минут автомобиль свернул на грунтовую дорогу, и только тогда пришлось сбросить скорость до пятидесяти километров, а после ста сорока на трассе всем казалось, что машина еле ползет.

— А почему Вы — граф Монте Карло? — спросила Аня, — Монако-то вон где осталось.

— К княжеству мой титул никакого отношения не имеет: просто на территории поместья находилась горка, которую окрестные жители называли горой Карло, по имени моего предка, присоединившего ее к своим владениям. Вот так и пошло — Монте Карло да Монте Карло.

Снова начались апельсиновые сады.

— А чьи это сады? — спросил Саша, ни к кому не обращаясь, и сам же ответил: — маркиза де Карабаса.

Синьор Оливетти понял и без перевода.

— Нет, нет, — рассмеялся он, — Кот в Сапогах не выскочит и не встретит нас: у меня нет слуг. Нанимаю только сезонных рабочих на уборку апельсинов и винограда — прибыли от этого никакой — вся выручка уходит на оплату сезонных работ и на налоги за землю. Зато у меня вино свое. Раньше, когда еще был жив отец, вино бутилировалось и шло на рынок. Оно так и называлось — «Красное «Монте Карло» и «Мускатное». Обычные столовые вина, но спросом пользовались. Но сейчас не до этого.

— Пореже надо в казино бывать, — буркнул Саша.

Апельсиновые деревья неожиданно закончились, дорога уперлась в холм.

— Теперь налево, — сказал граф. — Вот он — мой замок.

Аня представляла жилище титулованных особ несколько иначе. Почему-то казалось, что это будет замок-крепость со стенами из гранитных валунов, с крепостными башнями и узкими окнами-бойницами. А это был обычный дом с давно некрашеными стенами, с облупившейся штукатуркой, по которым карабкались наверх вьющиеся растения. Башенка, правда, присутствовала.

— Все же у меня есть слуги, — негромко сказал синьор Оливетти Ане, — живет в доме одна семья. Я им денег не плачу, но их предки прислуживали моим, а теперь неизвестно кто кому. Франческа меня кормит, убирает в доме, насколько это возможно, а ее муж Паоло следит за садом и за всем остальным, а я у них как приживалка.

— Паоло и Франческа, — удивилась Аня, — какое совпадение! Как у Данте.

— На свете, брат Горацио,… — начал было старый граф, но потом махнул рукой, — только Вы своим друзьям про приживалку ничего не говорите.

Все вышли из машины и стали разглядывать дом, кроме синьора Оливетти, который остался в стороне и чувствовал себя крайне неловко.

— Очень миленький домик, — кивнул головой Шарманщиков, — не то что тот в Царском Селе, который Сашка уговаривал купить. «Замок! Замок! — говорил, — будем жить как графья!» А вон как они живут, графья настоящие — скромненько, последним куском хлеба с тараканами делятся.

— Синьор граф, — крикнул Константин Иванович, — а тараканы у Вас есть?

Синьор Оливетти ничего не понял, но на всякий случай улыбнулся и кивнул:

— Си, си.

В дверях появилась полная женщина лет шестидесяти. Она хотела что-то сказать графу, но посмотрела на автомобиль, на гостей, задержала взгляд на Ане.

— Франческа, — обратился к ней хозяин, — это мои гости из России. Они поживут у нас некоторое время — приготовь им комнаты.

И, подойдя ближе, шепнул, так чтобы не слышала русская синьорина:

— Я денег привез.

— Сколько? — сурово спросила Франческа.

— Двести миллионов лир, — шепнул старичок ей на ухо.

— Паоло! — крикнула женщина вглубь дома, — Паоло! Где этот старый дурак? Синьор нам сейчас долг отдаст, а его нет нигде.