Граф Платон Зубов - [2]
Кто же она: Синий чулок, если обратиться к понятиям XIX века, или искательница приключений, к которым был достаточно снисходителен век XVIII-й? Первые оценки современников были именно такими.
А между тем книжные занятия и разговоры принесли редкую образованность и что еще важнее — умение ее использовать. В борьбе за власть. Единомышленница французских энциклопедистов на ступенях русского трона — на это трудно было не обратить внимания. Мнимые и действительные участники легкомысленных развлечений превратились в тех, кто только и мог помочь заезжей немецкой принцессе совершить невероятное — вступить на русский престол.
Непостоянство симпатий и связей, в конце концов, по справедливому замечанию все того же неумолимого Пушкина, действительно становилось тем марафоном, в который не упускали возможности включиться все новые и новые искатели случайно перехваченной власти и ничем не заслуженных богатств.
Человеческие чувства, если они и не могли оставаться в стороне от этого марафона, то, во всяком случае, всегда покорно уступали единственно важному для Великой Екатерины чувству — власти. Императорской. Самодержавной. Ни с кем и ни в чем не разделенной.
Юность не могла стать ее вечной спутницей, зато и старость, черты привносимых временем разрушений, становились и вовсе недопустимыми. Екатерина была откровенной в анализе собственных побуждений и успехов. Для нее все сводилось к «умению страшно хотеть» и — «быть твердой в своих решениях».
Часть I
Белая ночь. Исповедь
Петербург. Зимний дворец. Екатерина II.
Все. Значит, все… Неужели все? В таком деле простые сплетни переносить Анна Степановна не осмелилась бы. Нет! Протасова. «Королева с островов Гаити». «Королева Лото»… Рыхлая. Чернявая. Волосы на губе щеткой.
Орловская память[2]. Как братцы тогда хлопотали, чтобы кругом свои были. Одни свои. От самих и памяти не осталось. Анна Степановна словно приросла к двору. Ничего кроме видеть не хочет. Ее бы воля, из дворца не вышла. Вся дорога — от своих комнат до царских покоев. Стол от императрицы. Счастье — разрешила государыня пятерых племянниц к себе взять. В тесноте, да не в обиде. О них вся забота, о себе — никогда. Какие женихи! Сколько раз повторяла: лишь бы государыне до конца служить, угодной оставаться.
Угодной… Боже, о чем я? «Не знаю, как мне сказать об этом, ваше величество…» Капельки пота по лицу. Щеки побледнели, дрожат… После ужина аудиенции минутной попросила — чтоб без свидетелей. Попова отослать пришлось. Отошел — оглянулся.
«Не место такой фрейлине при дворе. Не место! Рядом с великой Екатериной!» — Фрейлине? О ком ты? — «О Щербатовой…» — Будто словом подавилась: смотрит — ждет. — «Княжне Дарье». — Генерала Федора Павловича дочке? Без году неделя у нас. Помнится, едва шестнадцать исполнилось. Очень генерал хлопотал.
«Что придворные! Камер-лакеи примечать стали!» — Махаться что ли с кем начала? — «Махается! Кабы! По боскетам вечерами, как переехали в Царское, шнырять стала. Амурится она, ваше величество. Вчера заполночь аманта из комнаты своей выпустила». — Аманта? Во дворце? Кто видел? — «Слуга твоя покорная, государыня, собственными глазами. Аж, в глазах от стыда такого потемнело». — Почему сама там оказалась? — «Записочку… Записочку вашего величества относила. Как велели. Без промедления…» Записочку. Вчера в полночь. Чтоб приходил… Не пришел. Головой отговорился: разболелась, мол. Из покоев выходил ночной прохладой подышать. Соловьев послушать. Не пришел. Аманта узнала? При дневном свете признаешь? — Глаза опустила: «Как не признать…» — Кто? — Шепотом: «Александр Матвеевич…» Нет… Красный кафтан… Ее красавец. Ее одной! Дипломаты слова австрийского императора Иосифа передавали: умом не блещет, а собой хорош, дивно хорош. Разглядел, пока по Днепру к Крыму спускались. Обходительный. Ласковый. Был ласковый. Последнее время капризничать стал. Вроде бы дуться: свободы ему мало. Во всем отчет отдавать надо. Из дворца по своей воле ни на шаг. Лошадей своих да экипажи иметь — надоели дворцовые. Говорила: где лучших найдешь? Прикажи — любых заложат. Кареты — хоть каждый день иную выбирай, хоть новых изготовить вели. О доме собственном поговаривать стал. Не то что просил, а так — между прочим: хорошо хозяином быть. Об агрономических делах. Плохо ли самому во всем разбираться? Велела Перекусихиной с доктором Роджерсоном потолковать: может, его помощь нужна. С кем не бывает. Роджерсона на порог не пустил: пусть простаков в других местах поищет! Никогда ему не верил. Над лекарями шутки шутил. В одну белену, говаривал, верю. Вот если ее часом попробовать, жди беды, а так…
За столом недавно о предке своем поминать принялся. Иване Ильиче Дмитриеве-Мамонове Старшем. Почитаемый человек. Уж на что государь Петр Алексеевич Великий строг был, никому спуску не давал, а Ивану Ильичу уступил. Ценил, что «Военный устав» сочинил, в Военной коллегии присутствовал. Другому бы за то, что с племянницей царской, царевной Прасковьей Иоанновной, амуриться стал, головы не сносить. А тут до родов дело дошло, мальчик на свет появился и обошлось.
Побуйствовал, побуйствовал государь в своей спальне, запершись, кабинет-секретарям выволочку устроил — без дубинки не обошлось, — и согласился. Согласился — дело неслыханное! — чтоб царевна с Иваном Ильичом честь честью обвенчалась, младенцу имя законное и место в царской семье дала. Персону новорожденного царевича списать приказал — посмотреть бы в царских кладовых надо.
Гоголь дал зарок, что приедет в Москву только будучи знаменитым. Так и случилось. Эта странная, мистическая любовь писателя и города продолжалась до самой смерти Николая Васильевича. Но как мало мы знаем о Москве Гоголя, о людях, с которыми он здесь встречался, о местах, где любил прогуливаться... О том, как его боготворила московская публика, которая несла гроб с телом семь верст на своих плечах до университетской церкви, где его будут отпевать. И о единственной женщине, по-настоящему любившей Гоголя, о женщине, которая так и не смогла пережить смерть великого русского писателя.
По мнению большинства историков, в недописанном завещании Петра I после слов «отдать всё...» должно было стоять имя его любимой дочери Анны. О жизни и судьбе цесаревны Анны Петровны (1708-1728), герцогини Голштинской, старшей дочери императора Петра I, рассказывает новый роман известной писательницы Нины Молевой.
Сторожи – древнее название монастырей, что стояли на охране земель Руси. Сторожа – это не только средоточение веры, но и оплот средневекового образования, организатор торговли и ремесел.О двадцати четырех монастырях Москвы, одни из которых безвозвратно утеряны, а другие стоят и поныне – новая книга историка и искусствоведа, известного писателя Нины Молевой.
Книга «Ошибка канцлера» посвящена интересным фактам из жизни выдающегося русского дипломата XVIII века Александра Петровича Бестужева-Рюмина. Его судьба – незаурядного государственного деятеля и ловкого царедворца, химика (вошел в мировую фармакопею) и знатока искусств – неожиданно переплелась с историей единственного в своем роде архитектурногопамятника Москвы – Климентовской церковью, построенной крестником Петра I.Многие факты истории впервые становятся достоянием читателя.Автор книги – Нина Михайловна Молева, историк, искусствовед – хорошо известна широкому кругу читателей по многим прекрасным книгам, посвященным истории России.
Эта книга необычна во всем. В ней совмещены научно-аргументированный каталог, биографии художников и живая история считающейся одной из лучших в Европе частных коллекций искусства XV–XVII веков, дополненной разделами Древнего Египта, Древнего Китая, Греции и Рима. В ткань повествования входят литературные портреты искусствоведов, реставраторов, художников, архитекторов, писателей, общавшихся с собранием на протяжении 150-летней истории.Заложенная в 1860-х годах художником Конторы императорских театров антрепренером И.Е.Гриневым, коллекция и по сей день пополняется его внуком – живописцем русского авангарда Элием Белютиным.
Дворянские гнезда – их, кажется, невозможно себе представить в современном бурлящем жизнью мегаполисе. Уют небольших, каждая на свой вкус обставленных комнат. Дружеские беседы за чайным столом. Тепло семейных вечеров, согретых человеческими чувствами – не страстями очередных телесериалов. Музицирование – собственное (без музыкальных колонок!). Ночи за книгами, не перелистанными – пережитыми. Конечно же, время для них прошло, но… Но не прошла наша потребность во всем том, что формировало тонкий и пронзительный искренний мир наших предшественников.
В книге «Повесть о школяре Иве» вы прочтете много интересного и любопытного о жизни средневековой Франции Герой повести — молодой француз Ив, в силу неожиданных обстоятельств путешествует по всей стране: то он попадает в шумный Париж, и вы вместе с ним знакомитесь со школярами и ремесленниками, торговцами, странствующими жонглерами и монахами, то попадаете на поединок двух рыцарей. После этого вы увидите героя смелым и стойким участником крестьянского движения. Увидите жизнь простого народа и картину жестокого побоища междоусобной рыцарской войны.Написал эту книгу Владимир Николаевич Владимиров, известный юным читателям по роману «Последний консул», изданному Детгизом в 1957 году.
Роман основан на подлинных сведениях Мухаммада ат-Табари и Ахмада ал-Балазури – крупнейших арабских историков Средневековья, а также персидского летописца Мухаммада Наршахи.
Роман является третьей, завершающей частью трилогии о трудном пути полковника Генерального штаба царской армии Алексея Соколова и других представителей прогрессивной части офицерства в Красную Армию, на службу революционному народу. Сюжетную канву романа составляет антидинастический заговор буржуазии, рвущейся к политической власти, в свою очередь, сметенной с исторической арены волной революции. Вторую сюжетную линию составляют интриги У. Черчилля и других империалистических политиков против России, и особенно против Советской России, соперничество и борьба разведок воюющих держав.
Британские критики называли опубликованную в 2008 году «Дафну» самым ярким неоготическим романом со времен «Тринадцатой сказки». И если Диана Сеттерфилд лишь ассоциативно отсылала читателя к классике английской литературы XIX–XX веков, к произведениям сестер Бронте и Дафны Дюморье, то Жюстин Пикарди делает их своими главными героями, со всеми их навязчивыми идеями и страстями. Здесь Дафна Дюморье, покупая сомнительного происхождения рукописи у маниакального коллекционера, пишет биографию Бренуэлла Бронте — презренного и опозоренного брата прославленных Шарлотты и Эмили, а молодая выпускница Кембриджа, наша современница, собирая материал для диссертации по Дафне, начинает чувствовать себя героиней знаменитой «Ребекки».
«Впервые я познакомился с Терри Пэттеном в связи с делом Паттерсона-Пратта о подлоге, и в то время, когда я был наиболее склонен отказаться от такого удовольствия.Наша фирма редко занималась уголовными делами, но члены семьи Паттерсон были давними клиентами, и когда пришла беда, они, разумеется, обратились к нам. При других обстоятельствах такое важное дело поручили бы кому-нибудь постарше, однако так случилось, что именно я составил завещание для Паттерсона-старшего в вечер накануне его самоубийства, поэтому на меня и была переложена основная тяжесть работы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Представителю древнего боярского рода Басмановых Алексею Даниловичу (?-1570) судьба предначертала испытать в жизни и великий триумф, и великую трагедию. Царский любимец, храбрый и умелый военачальник, отличившийся при взятии Казани, в Ливонской войне и при отражении набега крымских татар, он стал жертвой подозрительности и жестокости Ивана Грозного. О жизни крупного военного и государственного деятеля времён царя Ивана IV, вдохновителя опричнины Алексея Даниловича Басманова рассказывает новый роман писателя-историка Александра Антонова.
Роман известного писателя-историка Сергея Мосияша повествует о сподвижнике Петра I, участнике Крымских, Азовских походов и Северной войны, графе Борисе Петровиче Шереметеве (1652–1719).Один из наиболее прославленных «птенцов гнезда Петрова» Борис Шереметев первым из русских военачальников нанес в 1701 году поражение шведским войскам Карла XII, за что был удостоен звания фельдмаршала и награжден орденом Андрея Первозванного.
Романы известных современных писателей посвящены жизни и трагической судьбе двоих людей, оставивших след в истории и памяти человечества: императора Александра II и светлейшей княгини Юрьевской (Екатерины Долгоруковой).«Императрица тихо скончалась. Господи, прими её душу и отпусти мои вольные или невольные грехи... Сегодня кончилась моя двойная жизнь. Буду ли я счастливее в будущем? Я очень опечален. А Она не скрывает своей радости. Она говорит уже о легализации её положения; это недоверие меня убивает! Я сделаю для неё всё, что будет в моей власти...»(Дневник императора Александра II,22 мая 1880 года).
Вошедшие в том произведения повествуют о фаворите императрицы Анны Иоанновны, графе Эрнсте Иоганне Бироне (1690–1772).Замечательный русский историк С. М. Соловьев писал, что «Бирон и ему подобные по личным средствам вовсе недостойные занимать высокие места, вместе с толпою иностранцев, ими поднятых и им подобных, были теми паразитами, которые производили болезненное состояние России в царствование Анны».