Граф из Техаса - [53]

Он забылся в беспокойном сне, желая, чтобы опять явилась к нему героиня его снов и успокоила боль, как это случалось раньше. Но даже своим затуманеным сознанием он понимал, что больше этого не произойдет, потому что она воплотилась в реальную женщину. И этой женщине так же хорошо, как и ему, знакомы боль, душевные терзания и одиночество.

Правда, эта женщина чертовски рассердится за то, что он выпил так много мескаля и проглотил этого проклятого червяка.

Ощущение чего-то теплого и мягкого, суетящегося над ним, вывело Прескотта из состояния полузабытья.

«Эд, — сказал он сам себе, — начинает вести себя, как старая курица-наседка».

Он чуть-чуть приоткрыл один глаз, намереваясь дать знать своему камердинеру, что ему не понравилось излишнее рвение: человека в его состоянии нужно оставить в покое, а не устраивать над ним суматоху.

Туманная пленка, застилавшая его глаза, начала понемногу расходиться и, наконец, его взгляд остановился на предмете, который в одно и то же время и поразил его и доставил величайшее удовольствие. В нескольких дюймах[8] перед своим носом он увидел пару округлых нежных розоватых грудей, едва прикрытых белоснежными кружевами сорочки. Прескотт широко распахнул оба глаза и с наслаждением вдохнул легкий аромат розы, струящийся из соблазнительной ямочки между ними. Его лицо расплылось в довольной улыбке.

— Эд, ты везучий, негодяй. У тебя оказывается есть груди…

Лицо Люсинды залилось краской от смущения, она резко выпрямилась и запахнула руками вырез своего пеньюара до самой шеи. О Боже, а она-то думала, что он крепко спит. Если бы знала, что это не так, то ни за что на свете не рискнула своей репутацией, вернувшись в эту комнату, чтобы собрать свои вещи и переодеться. И уж, конечно, не стала бы накрывать одеялом, когда увидела, что он лежит в кровати почти совсем раскрытым. Что он, должно быть, подумал?!

— Прескотт? — тихо произнесла она его имя, желая немедленно опровергнуть те ошибочные заключения, которые он, возможно, сделал.

Но веки с густыми длинными ресницами уже сомкнулись над его зелеными глазами, подернутыми краснотой, и тихий храп раздался из его чуть приоткрытого рта.

Уверенная, что он, наконец, заснул, Люсинда тихо собрала свою одежду. Через несколько минут она на цыпочках направилась к выходу, но какая-то необъяснимая сила заставила ее остановиться и еще раз взглянуть на Прескотта, спящего в ее кровати. Он выглядел таким прекрасным и казался таким близким и родным. Наверное, приятно лежать рядом с ним, чувствовать мужской запах его тела и спать в теплом объятии его сильных рук всю ночь. «Должно быть, это просто замечательно», — думала она. Как жаль, что ей никогда не придется испытать такого наслаждения!

Глава 14

— А почему дядя Прескотт не пошел с нами? — спросила Александра.

«Потому что этот дуралей осушил за одну ночь бутылку виски и теперь пьян в стельку», — в тот же момент, когда Люсинде в голову пришла эта мысль, она осознала, что не может доверить эту информацию девочкам. В их впечатлительном возрасте они этого просто не поймут.

— Боюсь, что ваш дядя Прескотт немного перепил сегодня.

Одной рукой придерживая на бедре малышку Элизабет, а другой крепко взяв за руку Викторию, Люсинда пропустила Александру вперед, и та первой прокладывала дорогу вверх по узкой лестнице на чердак.

И она, и дети чрезвычайно нуждались в одежде. Те немногочисленные вещи, что были у нее, сгорели в огне вместе с ее домом. И детям для их нового положения в жизни нужна была более подходящая одежда, чем те, пусть чистые, но отрепья, которые были на них.

Но так как Прескотт находился в «выпившем» состоянии, из которого только Бог знает когда он сможет выйти, и у них совершенно не было денег, чтобы купить себе новые платья, единственным решением проблемы, которое видела для себя Люсинда, было совершить экскурсию по ящикам со старой одеждой на чердаке.

— А что это значит «немного перепил», тетя Люсинда?

— Э-э, значит, что он себя неважно чувствует, — сказала она. — Но вы не беспокойтесь. Через несколько дней он будет здоров, как огурчик.

— У него будет ребенок, как у нашей мамочки?

— Ребенок. Конечно, нет! Мужчины не могут рожать детей, Александра. Это могут делать только женщины.

— А когда ты собираешься родить ребенка, тетя Люсинда?

«Ах, это неиссякаемое невинное детское любопытство», — думала Люсинда, пытаясь скрыть улыбку.

— Я не знаю.

— Разве ты не хочешь детей?

— Может быть, попозже.

Если бы только она могла найти подходящего человека, который принял бы ее такой, какая есть, прежде чем она станет слишком стара, чтобы рожать детей. Во многих отношениях Прескотт казался ей почти идеальным мужчиной для этого. Он, безусловно, был хорошим, добрым и чрезвычайно деликатным и с ней, и с детьми, и с прислугой. Эти качества всегда восхищали ее в мужчинах. Конечно, у него был мужской характер, но он проявлял его только тогда, когда того требовала ситуация, а это, слава Богу, случалось не так уж часто.

Незаметно для себя, Люсинда размечталась и представила себя и Прескотта в будущем. Она вообразила, что они поженятся, что у них появятся дети, потом внуки, и они будут счастливо жить вместе до конца своих дней.