Грабли сансары - [11]

Он покорно согласился.

Они объявили, что нынешняя молодежь лишена идеалов.

Алексей Ульянович с готовностью поддержал.

Завуч и бабушка, понемногу теряя запал, высказали претензии к моральному облику, а заодно и к внешнему виду.

Асин папа горестно закивал головой и усилил:

– Вот в наше время была школьная форма! И не беременел никто! А теперь?

Через пятнадцать минут Ася с удивлением обнаружила, что конфликт выветрился. Все взрослые оказались согласны между собой более чем полностью. Стоило бабушке или завучу высказать претензию, как Алексей Ульянович усиливал ее вдвое.

– Ну так что будем с ней делать? – спросил Асин папа, когда беседа совсем успокоилась.

Все посмотрели на Асю.

– А может, – несколько жалобно предложила завуч, – вы сами разберетесь? В семейном кругу?

* * *

Известие об Асиной беременности произвело в школе эффект бомбы, которая упала, закатилась в угол и там тихо тикает.

Все замерли. И старались на бомбу на смотреть.

Поскольку информация распространялась совершенно секретно и только избранным, уже к третьему уроку о ЧП знала вся школа.

Кто-то из пацанов-ровесников прошипел Асе вслед, что она подстилка, но Ася ответила ему умиротворенно-мечтательным взглядом, и тема завяла.

Вторая ночь с Гришей прошла еще лучше, чем первая. Ася постаралась проскочить спать до прихода Богдана Семеновича, поэтому в девять уже была в кровати. А Гриша сразу вырубил смартфон, подпер дверь стулом и включил музыку погромче. А потом они заснули как убитые, и к восьми утра Ася была свежа как никогда.

Да и совместное утро, красивый завтрак, тактичная тетя Вероника, которая все приготовила и ушла, и дорога до школы вдвоем – все это было так незабываемо и чудесно, что Ася не в состоянии была воспринимать детские дразнилки всерьез.

Она улыбнулась двум пятиклашкам, которые явно высматривали среди учениц ее класса «ту самую» – слухи дошли и до них. Пятиклашки шарахнулись от нее, как от заразной.

– А тебе рожать не страшно?

Ася оглянулась. Рядом с ней стояли «Три А». Уже второй раз они сами начинали разговор! Раньше она и мечтать о таком не могла.

– Нет, – честно ответила она.

– А у меня сестра недавно рожала, – вздохнула Алина, – так ужас как боялась. Но ее всю беременность рвало. А тебе как?

– Мне отлично, – сказала Ася.

– То есть не тошнит даже? – разочарованно спросила Алина.

– Совсем.

Разговор не клеился, но «Три А» умирали от любопытства и сдаваться не собирались.

– А как ты… Ну как вы… – начала подбирать слова Анжела.

– Познакомились, – подсказала Настя.

– Короче, ты давно с ним спишь? – поправила ее Алина.

Ася зависла. Ей не хотелось об этом. Это было такое личное. Такое прекрасное.

– Мы живем вместе всего два дня, – сказала она.

– Живе-е-ете вме-е-есте?!

Алину аж подбросило. Анжела открыла рот, а Настя взвизгнула.

– А свадьба? – хором спросили они.

– А зачем? – ответила Ася. – Нам и так хорошо.

– Но… но… но, – Алина не находила слов, – меня бы из дома выгнали. Они и сестру-то заставили замуж, а ей уже двадцать четыре.

– Как это «заставили»? – спросила Настя.

– Да вот так. Квартира бабушкина, бабушка сказала, что только через загс. Пришлось расписаться.

При упоминании бабушки Ася помрачнела. Но тут грянул звонок на урок, и беседу пришлось свернуть.

– Ты бы как-нибудь в гости пришла или нас бы к себе, – затараторила Алина. – Ты же Ася, мы вполне можем стать не «Три А», а «Четыре А». Нет, не звучит. Тогда «Три А плюс один».

Ася устала удивляться. Молча кивнула и пошла за свою парту.

* * *

Бабушка осталась недовольна посещением школы. Завуч постаралась перевалить всю ответственность на семью. Классная оказалась и вовсе легкомысленной – как только услышала про беременность Аси, обрадовалась, начала приставать с поздравлениями. Директор – суровая дама предпенсионного возраста – сначала произвела благоприятное впечатление. Серьезно выслушала, признала, что школа, видимо, недостаточно внимания уделяет воспитанию целомудрия. Однако после слова «аборт» вдруг принялась возмущаться и цитировать Евангелие. Только после этого Асина бабушка заметила в углу икону, по размерам такую же, как портрет Путина, и сбежала. Против Бога у нее аргументов не было. И уж совсем никакого энтузиазма не вызвал у нее школьный психолог, женщина вялая и апатичная.

– Да, – сказала она, – половые отношения сейчас молодеют.

– При чем тут «молодеют»? – из последних сил взбеленилась Галина Дмитриевна. – Девочке надо помочь.

– Надо – поможем. Расписание приема – на двери.

В общем, в школу сходила зря. Не узнала она и самого главного – кто обрюхатил любимую внучку. Сынок, любимый Лешенька, оказался таким подкаблучником, что назвать имя отказался.

– Мама! – взмолился он. – Ты уедешь, а мне с ними тут жить! Меня Ларка на удобрение для своих цветочков пустит! Ты лучше у нее сама спроси.

Этот вариант Галина Дмитриевна решила даже не рассматривать. С невесткой у нее давно были отношения партнерские. Как на ринге. В молодости будущая Асина бабушка неделю походила на бокс и видела, как ведут себя спарринг-партнеры: кружат, то и дело изображая, что вот-вот ударят, – но не бьют. Потому что стоит раскрыться – и получишь хук. Или апперкот. А в том, что Лариса ударит, Галина Дмитриевна не сомневалась.