Граальщики - [8]

– Сэру Боамунду потребуется новая кольчуга, – сказал он, – а также щит и меч, и что там еще. Пошарь в чулане под лестницей, посмотри, что у нас есть.

– Другое дело, – сказал карлик. – Вот это разговор! – И, поклонившись, он поспешил прочь из комнаты.

– На самом деле он хороший парень, – сказал отшельник. – Хотелось бы, правда, чтобы он перестал надевать на кота седло и кататься на нем по всему дому. Ему это не нравится, как ты понимаешь. – Отшельник поднялся с места, потряс Боамунду руку и хлопнул его по плечу. – Ну, как бы там ни было, удачи тебе; как только найдешь Грааль – проявляйся, расскажешь мне, как все было.

Боамунд кивнул. Это было вполне в духе рыцарства: в одну минуту ты сидишь под деревом, жуешь травинку и не думаешь ни о чем в особенности, а в следующую ты уже в середине запутанной цепи приключений, которые могут закончиться твоей женитьбой на старшей дочери короля, но с таким же успехом могут закончиться и тем, что тебя ссадят с седла и ты сломаешь себе шею. Будучи рыцарем, учишься плыть по течению событий. По крайней мере в этом отношении профессия рыцаря напоминает профессию бродячего торговца.

– Что ж, тогда счастливо, – сказал Боамунд. – Я все же оставлю тебе астролябию – вдруг у тебя найдется минутка взглянуть на нее.

– Да, конечно, – сказал отшельник. Он постепенно исчезал в лужице голубого света, уплывая в сердце знаменитой Стеклянной Горы. Пара стоптанных шлепанцев внезапно затрещали, объятые пламенем, и вот уже от отшельника не осталось ничего, кроме пустого кресла. Боамунд повернулся, чтобы уйти.

– Ах да, я забыл упомянуть, – прошептал еле слышный голос. – Что бы ты ни предпринял, ни в коем случае не приближайся к…

– Прошу прощения? – переспросил Боамунд. Он подождал минуты три, но все, что он услышал, было позвякивание колокольчиков фургончика с мороженым где-то вдалеке.

– А это что такое? – спросил Боамунд озадаченно.

Ноготь вздохнул. Он уже понял, что Боамунд окажется тяжелым случаем, и собирал всю свою решимость, чтобы соблюсти терпение. К несчастью, терпение не входило в список Трех Добродетелей Карликов[2]

– Это молния, – ответил Ноготь.

– Я знаю, как выглядит молния, – заметил Боамунд. – Она совсем не такая.

– Да нет, это, конечно, не молния, – устало сказал карлик, – просто называется так же. Смотри, ты ее тянешь…

– Как?

– Вот так.

– Ой!

Ноготь вздохнул.

– Это как бы вместо гульфика, – объяснил он. – Ты потом привыкнешь.

Боамунд потер ущемленное место и пробормотал что-то в том смысле, что он считает это чертовски глупым способом обращаться с вещами. Ноготь лучезарно улыбнулся и протянул ему шлем.

– А это что? – спросил Боамунд. Ногтю уже начинал надоедать этот вопрос.

– Это шлем, – ответил он.

Боамунд воззрился на него.

– Послушай, – сказал он, – конечно, я здесь, считай, новичок, но не пытайся дурачить меня. Шлем тяжелый и блестящий, и сделан из хорошей стали. А это сделано из этой ерунды… как, ты там говорил, это называется?

– Пластик, – ответил Ноготь, – а точнее, стекловолокно. Это мотоциклетный шлем. Они совсем не такие, как те, с которыми ты имел дело.

– Но…

Ноготь решил проявить твердость – иначе они никогда никуда не доберутся.

– Слушай, – сказал он, – в твои времена ведь существовали турнирные шлемы, и боевые шлемы, и парадные шлемы, и все они были разные, верно? Так вот, этот шлем предназначен для того, чтобы ездить на мотоцикле. И поэтому он не похож на те.

Боамунд начал хмуриться. Он уже дважды начинал хмуриться: один раз, когда Ноготь вручил ему мотоциклетную куртку и Боамунд попытался указать ему, что только крестьяне и лучники носят кожаные доспехи; и потом, когда узнал, что ему предстоит ехать сзади. Он начал было объяснять, что правит конем всегда рыцарь, а сзади едет карлик, но Ногтю удалось отвлечь его внимание, уронив ему на ногу ящик с инструментами. Он предчувствовал, что вскоре предстоят еще большие проблемы.

– А вот твой меч, – сказал он, – и твой щит. Подержи-ка, я только…

– Эй, – сказал Боамунд, – а почему они в холщовом мешке? Это недостойно – ездить с упакованным мечом.

Ноготь решил, что не стоит прямо сейчас пытаться объяснить Боамунду, почему с его стороны будет неблагоразумно открыто носить свой меч. Такие термины, как «арест» и «оружие, запрещенное к ношению» вряд ли входили в его словарь. Поэтому вместо этого он указал, что задача Боамунда предполагает путешествие инкогнито, чтобы по дороге не пришлось биться в куче утомительных поединков. Как ни странно, Боамунд проглотил это объяснение даже не пикнув.

– Хорошо, – сказал он. – А лошадь?

– Это не лошадь, – ответил Ноготь осторожно. – Не совсем. Пойдем, покажу.

Он повел его в глубь гаража. Там, под мойкой, стоял его драгоценный «Триумф Бонневиль», единственная вещь во всем мире, которую он действительно и не скрывая любил.

– Что это? – спросил Боамунд.

Ноготь ответил, крепко стиснув кулаки:

– Это мотоцикл. Это все равно что… – он закрыл глаза, обшаривая свой ум, вытаскивая ящик за ящиком и вываливая их содержимое на пол. – Это все равно что волшебный конь, которого не нужно ковать, – это было лучшее, что он смог придумать.

– Он летает? – спросил Боамунд.