Говорю от имени мертвых - [17]

— Документы? В смысле паспорт?

— Ну, да, документы, — капитан смотрел с нескрываемой усмешкой, — паспорт тоже сгодится. Должен же я знать, с кем разговариваю, — он взял паспорт, раскрыл и внимательно сверил фотографию с моей физиономией.

Затем, забавно шевеля губами, прочитал, кто и когда выдал документ, перелистнул на страничку с пропиской, заглянул в раздел, связанный с жёнами и детьми.

— Не женаты, значит? Занятие у вас серьёзное, ответственное, а ни жены, ни детей, словно собираетесь в любой момент сбежать от обманутых клиентов.

— Я никого не обманываю, — понятно, что капитан меня подначивает, но всё равно обидно, когда говорят такое. — Люди получают то, за чем приходят. Ещё никто не сказал, что его обманули. Или кто-то накатал жалобу?

— Да, шучу я, успокойтесь, Михаил Григорьевич, — капитан протянул мне паспорт. — Никаких жалоб, исключительно отзывы в самых восхитительных тонах, поэтому мы к вам и обратились за помощью. Человек пропал, девочка семи лет: вышла из школы и пропала по дороге домой. Это произошло позавчера. Точнее пропало три ребёнка, но данные по остальным потеряшкам поступили только сегодня утром. Розыски ничего не дают, свидетелей нет, подозреваемых тоже. Вы наша последняя надежда, Михаил Григорьевич.

Ничего себе, прямо обухом по лбу. Сижу как на иголках, переживаю, строю из себя узника совести, а тут горе вселенское — дети пропали. Представляю, как переживают родители.

— Постойте, товарищ капитан.

— Леонид Петрович, — поправил капитан, — так будет проще.

— Вы же понимаете, Леонид Петрович, что я могу. моя специфика. если я смогу с ними поговорить, значит.

— Мы понимаем, и всё же, — капитан явно решил идти до конца, — даже в этом случае вы, я надеюсь, сможете поговорить с детьми. Это так?

Я кивнул, отчаянно надеясь, что ни с кем из них мне не придётся разговаривать таким способом. Как угодно, только не так.

— Посмотрите, здесь их фотографии, имена, фамилии. Фотографии их родителей, одноклассников, друзей. Вот протокол опроса родителей в день исчезновения, во что были одеты, что имели при себе, какие причёски, бантики и прочее. Что ещё нужно? Мы постараемся предоставить всё возможное, только не разочаруйте нас, Михаил Григорьевич. Очень вас прошу!

До боли в глазах я всматривался в фотографии, пытаясь вызвать на разговор тех, кого со вчерашнего дня безуспешно искали родители, друзья и знакомые, полиция. Я вглядывался в ряды, выстроившихся призрачных гостей, до последнего надеясь не увидеть среди них именно этих детей. Ничего! Хорошо это или плохо? Как сказать. Если я их не вижу, значит, они ещё живы! Это здорово и есть повод для оптимизма. Только что я скажу капитану Удальцову и этому молодому лейтенанту Николаю, смотрящему на меня, как на бога? Они просто разочаруются — очередной мошенник!

— Что, Михаил Григорьевич, не получается? — без тени сарказма, словно заранее зная результат, устало поинтересовался капитан. — Но мы должны были проверить и эту ниточку, сами понимаете.

Ничего себе, он успокаивает меня, хотя на его месте я бы выгнал меня с треском, и на весь белый свет расписал, что он народ дурит за большие деньги. А он меня. Стоп! Это кто?

— Вот ваша повестка, — капитан быстро черкнулся в бумажке и протянул её мне. — Мы вас больше не задерживаем. Это покажете на выходе.

— Да подождите вы со своей бумажкой, — я раздражённо отмахнулся. — Как тебя зовут, — обратился я к незнакомой девочке, настойчиво ловившей мой взгляд.

— Меня? — удивился лейтенант. — Я же говорил.

— Тихо ты, — оборвал его капитан, — не с тобой разговаривают.

— Катя Грибова, — радостно отозвалась девочка, поймав мою руку. — Дяденька, а вы можете отправить меня туда? — она махнула тонкой ручкой куда-то вверх. — Мне здесь скучно и страшно. Они приходят и уходят, а я остаюсь.

— Капитан, кто такая Катя Грибова, лет десяти, примерно?

— Дай минутку, Миша, — капитан кинулся что-то набирать в компьютере. Имя ему явно ничего не сказало.

— Катенька, я обязательно тебе помогу, мне только нужно узнать, кто держит тебя здесь?

— Лена, Саша и Лариса, — быстро ответила Катя. — Они пошли меня искать, и попали в ловушку, — она спешила рассказать всё самое важное, словно её поезд вот-вот должен был отойти от перрона.

— Катя Грибова, ученица интерната, родителей нет, пропала полгода назад. Все решили, что утонула, но тела так и не нашли. Дело закрыли за отсутствием улик и состава преступления. Девочка из соседнего района, поэтому в нашу серию не попала, — быстро отчитался капитан. — Что ещё, Миша? Они живы?

— Катя, где они сейчас?

— Там же, где и я, — удивилась моей непонятливости девочка. — Я же сказала, они попались в ловушку. Это в подвале нашего интерната. Я им как-то рассказала, что под нашим интернатом подвал старинного замка, там есть сокровища, и я их обязательно найду. А потом куплю себе папу и маму, — у Кати задрожали губы, она всхлипнула, но плакать не стала. — Я ведь понимаю, родителей не купишь, но мне так хотелось, чтобы у меня были родители, как у всех.

— Они живы? Девочки живы? — спросил я для очистки совести, точно зная ответ, ведь никого из них я пока не видел перед внутренним взором. Но это пока…