Говорят, под Новый год… - [7]

Алекс смягчился.

– Ну, если только пять минут…

Его пригласили присаживаться на скамейку, после чего все дружно представились. Красивую девушку звали Алла. Похожесть их имён даже показалась Алексу символичной. Имя второй девушки он не запомнил, да она и не стремилась к общению, предпочитая отмалчиваться. Ему моментально вручили пластиковый стаканчик, наполненный вином. Он отхлебнул это невкусное дешёвое пойло, и почувствовал смутную радость – почти забытую, какую-то студенческую. Собственно, его новые знакомые и были студентами – никому из них не исполнилось ещё и двадцати лет. Алла кокетливо поглядывала на него, и в груди сладко заныло – это тоже было забыто и очень волнующе.

– И что, – с интересом спросил гитарист, – ты вот так и бродишь один ночами, без машины, без охраны? Не боишься?

– А чего мне бояться? – Алекс передёрнул плечами. – Ценностей с собой я не ношу, грабить меня не интересно…

– Айфон, небось, пятый? – завистливо протянул второй парень, но Алла шутливо шлёпнула его по руке:

– На чужой каравай рот не разевай!

Все захохотали. Алекс отхлебнул ещё вина и кивнул в сторону музыкального инструмента:

– Играешь?

Гитарист смутился.

– Да так… Балуюсь. Несерьёзно.

– Дай-ка мне, – попросил Алекс. Ему с готовностью протянули гитару. Он принялся перебирать струны, а затем негромко запел одну из собственных песен. Ребята, сначала стесняясь, а затем всё более уверенно, подхватили мелодию. Вышло весьма слаженно и душевно, как будто репетировали раньше. Когда они закончили петь, девушки даже поаплодировали.

– Я на мобильник это сняла, – похвасталась Алла.

– А потом зальёшь на YouTube с комментарием: «Пьяный Воронков ищет ночами забвения в компании незнакомцев?» – хмыкнул Алекс, впрочем, вполне миролюбиво. – Прошу, не надо это в сеть вываливать.

– Да будь спокоен, – утешил гитарист. – Нам и самим западло позориться…

– В каком смысле – позориться? – не понял Алекс. Алла ткнула гитариста локтём в бок, но тот, похоже, не понял намёка и беззаботно продолжил:

– Ну, мы вообще-то рок слушаем, а тут вдруг поём твой дурацкий попсовенький хит про любовь-морковь… Нас все друзья засмеют, это же не музыка, а дерьмо собачье… – уже договаривая последние слова, парень понял, что сморозил жуткую бестактность, но слово – не воробей.

– Хм, спасибо за комплимент, – прищурился Алекс. Собеседник тут же решил, что лучшая защита – это нападение, и встал в позу:

– А что, скажешь – не так, что ли? Ты хочешь нас убедить, что тебе самому нравится данное фуфло? Вот честно, положа руку на сердце – ты действительно с удовольствием исполняешь эту дешёвую дрянь на своих концертах?

Алекс отложил гитару и встал со скамейки.

– Приятно было познакомиться, – холодно сказал он. – Спасибо за вино. Всего вам доброго…

– Что, правда глаза колет? – отчаянно выкрикнул гитарист, сам в глубине души понимая, что перегнул палку.

– Правда? – Алекс внимательно посмотрел ему в лицо. – Правда в том, что я занимаюсь любимым делом. И дело это приносит мне не только удовольствие, но и доход. Если я скажу тебе, сколько получил за сегодняшний концерт – ты же спать спокойно не сможешь. И правда также в том, что ты – никто, и звать тебя никак. Но ты почему-то решил, что имеешь право хамить человеку, который, в отличие от тебя, уже чего-то добился в этой жизни. А ты сидишь сейчас на скамейке и пьёшь дрянное вино. Вот это – единственная, настоящая правда.

Он развернулся и резко зашагал прочь, продолжая внутренне кипеть от возмущения. Искушение набить морду зарвавшемуся юнцу было очень велико, но он пересилил себя. Дело было даже не в том, что их больше – он справился бы и с двумя парнями, потому что находился в отличной физической форме, регулярно посещая спортзал. Но он понимал, что это не решило бы проблемы. Паренёк реально считал себя правым во всех отношениях – и был искренне уверен, что может судить о каждом явлении в мире со своей субъективной позиции. Ему, в его девятнадцать, уже доподлинно было известно, что такое хорошо, а что такое плохо, что талантливо, а что бездарно… Этакий юношеский максимализм. Если не рок, а попса – значит, фу, дешёвка. Есть чёрное, а есть белое. Только так, и не иначе. Не стоило, наверное, так кипятиться – ведь он, Алекс, тоже когда-то был категоричным наивным молокососом. Но его действительно задели слова глупого мальчишки, потому что он реально любил сцену, и ему нравились песни, которые он исполняет. Алекс вообще весьма тщательно подходил к отбору музыкального материала, и неправда, что в его песнях имелись глупые тексты и рифмы в духе «любовь-морковь».

Он так увлёкся мысленной дискуссией с обидчиком, размашисто шагая по улице, что не сразу услышал, как его зовёт женский голос.

– Алекс! Да подожди же ты!

После второго или третьего окрика он опомнился и обернулся. К нему торопливо приближалась вторая девушка из компании – не красивая, Алла, а другая, имени которой он так и не смог вспомнить.

– Еле догнала, ну ты и бегаешь, – подойдя к нему почти вплотную, выдохнула она. – Прямо марафонец…

Алекс молча смотрел на неё, ожидая, что она скажет дальше.

– Послушай, – начала она немного нерешительно, – ты не обижайся всерьёз на Дениса. Он не со зла…