Говорящий тюльпан - [6]

Шрифт
Интервал

через форточку на стол
это ведьмы миша миша
нас сетями оплели
тесные зеленые
из крапивы шиты
зубом нетопырьим
миша миша там пожар
что пылает? карабах
карабах пылает миша
вот и чаща все горит
не провалимся в болото
не утонем мы в заливе
нет и нет в горючей чаще
пусть завалит нас стволами
пусть навеки погребет
превратимся миша в уголь
превратимся миша в нефть
Х
карету кадмием сын нагрузил лениво
неведомую плетью пригрозив
но падчерица к жатве притерпелась
и удочка с гудящим поплавком
переметнулась в левую долину
викентий сахар карабах опора
но кто еще перегрызет колечко
попробует судью остановить
в горящую перескочить карету?
XI
мы погружались глубже тяжелей
в бездонную классическую воду
почти желе
но вероятно был и кислород
не зная что такое боже что
они глаза неясные открыли
произнесли какую-то цитату
— из саути про черта что увез
беспечную старушку —
так выросла полифония
в новосибирске проживал красавец
но вот его машина раздавила
но вот его машина раздавила
и он проник под лед
и он проник под лед
и там увидел там
1986-91

«кочан зайчонок ест»

«кочан зайчонок ест»
на полунощном пире
там магниевый днепрогэс
луна в гвадалквивире
там баба сеяла овес
в пучине маскарада
пустили поезд под откос
под грохот канонады
«откройся маска» — «не скажу
волшебного словечка»
проходит заяц по ножу
к скрипучему крылечку
и видит серый: нет крыльца
лишь степь без краю и конца
1990

«три года прошло…»

три года прошло
или может четыре
три с половиной
нет уже ни стола того ни кровати
ни торшера поддельная бронза
шелковый шар
они так хотели друг друга
умерли разошлись
спой песню солдат
о полночной казарме
шепоты шорохи смех
фыркнула спичка погасла
сладко спать в мускулистых объятьях
пока не сыграли побудку
стой у фасада смотри
проходят фарцовщики панки
мать из липецка к сёме
меерзону приехала
клюква в лукошке
чем дальше в лес
сворачивается ветшает зрение
куда зачем
зачем куда
предъявите пропуск
вот там в полумраке
распахнута на подушке
освежеванная ядовитая книга
николая гоголя? джона апдайка? ихара сайкаку?
нет ничего не вижу
1987

«то льдины колкий луч то исповедь танцора…»

то льдины колкий луч то исповедь танцора
не скоро двинется покатится не скоро
семейный поплавок держи его держи
тут дрогнули ножи
несчастье строгое неверностью пленяет
все вышито вовек не полиняет
а сборки вытачки ужо не снизойдут
до чтения минут
томительный мотив ему приснился косо
в могилу утлую скользят скользят колеса
мольбы молитвы костыли
ничуть не помогли
1987

«там нет свободных мест и пассажир выходит…»

там нет свободных мест и пассажир выходит
сжимая ствол в руке велосипедный шквал
пизда пизда смятенье душу сводит
он здесь бывал
он здесь бывал еще младенцем хладным
цвела вокруг летейская волна
и наплывала облаком отрадным
весна
и тонкой ветошной промозглой колыбелью
ему покажется несносный сквер
где сорок лет назад грачи свистели
на греческий манер
1987

«текут часы и крякает скворец…»

текут часы и крякает скворец
молчи пустынник — где твоя обнова?
не радует расчерченное слово
оброс литотами мертвец
наутро вновь загомонит трава
тревожное разлезется заклятье
петух овраг изношенное платье
се гобелена сытая канва
так поезд под откос
шаги страстей невнятны
за речкой молодуха голосит
погиб ребеночек и тень его висит
зеленые разбрызгивая пятна
1986

«теперь о листьях…»

и. с.

теперь о листьях
листья волнуются раз
одурманенный водкой
снотворным «говорила
вместе нельзя принимать
что же» залезли на крышу
собрание злых бесед
прах из котомки фрейдиста
куда ты любишь кончать?
в тебя — отвечает
теперь о шахматах
мы словно пешки кавафис
писал доклад для съезда
получилась поэма «бледный огонь»
спишь будто и не со мною
будто бы видишь другую
другого
беса за энным плечом
1987

«в руинах непокорного гензухтен…»

в руинах непокорного гензухтен
лежал как обруч господин
и руки вымазаны пудрой
и белое лицо
нарядом свадебным недаром
на «ужас» «сажу» переняв
с нераспакованным товаром
да на конклав
хотел надеть парик приладить мушку
глядишь —
склерозом схваченные пальцы
дрожат как мышь
осенняя
дрожат как полевая
дрожат как зайчик у ворот
что соловья поймал сгорая
и жмет его и жмет
1988

«сатанократии застенчивые цепи…»

б. л.

сатанократии застенчивые цепи
чуть различим ход тачки бесовской
но может быть и в скандинавских фьордах
расплеснутая обмирает ткань
и может там всего быстрее пули
и может будет веселей кататься
и может там закроются глаза
глаза закроются покатятся минуты
и губы высвистят: ах эти фьорды фьорды
1986

балтия

I
curriculum vitae двойная спираль
поникли родные осины
и бьется в обновах рычащий китай
и челюстью машет ослиной
твои риббентроп золотые плоды
на скатерти вмиг отыскали
и вольно наядам дремать у воды
в двойной полнозвучной спирали
II
не ты ли полифем трубою
над морем мрачным повертел?
я б и сегодня был с тобою
когда бы вправду захотел
как ключник петр непреклонным
подветренный слагая гимн
многозначительным канонам
шестиголовых братьев гримм
III
в мертвецкую! и собакевич встал
под звон критической медузы
теперь бы кость или металл
загнать в сияющие лузы
но девушке хвостатой невдомек
что плоть разумная синеет
кремль рушится и даже уголек
в лачуге мусорщика тлеет
1989

«отчего немилость некстати…»

отчего немилость некстати
это нестойкое чувство
втихаря лихорадкой вселилось
так вплетаются бесы

Еще от автора Дмитрий Борисович Волчек
Полуденный демон

Сборник стихотворений 1992–1995 годов.


Девяносто три!

Авантюрный и донельзя поэтический текст ветерана литературного андерграунда, который при желании можно считать импрессионистским романом, переполнен кроулианской магией, исторической конспирологией и садистским порно. Секрет поведения и эмоций главных героев в упорном строительстве Храма Невинных душ, в попытке опустить лезвие моста, ведущего через пропасть прямо к "элементарному королю", в поисках серебряной книги, написанной ангелами во время чудовищных мучений жертв похотливого расчленителя, но это не главное.


Рекомендуем почитать
Футуристы. Первый журнал русских футуристов. № 1-2

«Первый журнал русских футуристов» выходит 6 раз в год книгами в 160–200 страниц с оригинальными рисунками. В журнале помещаются стихи, проза, статьи по вопросам искусства, полемика, библиография, хроника и пр.В журнале принимают участие: Аксенов, Д. Болконский, Константин Большаков, В. Бурлюк, Давид Бурлюк, Н. Бурлюк, Д. Буян, Вагус, Васильева, Георгий Гаер, Egyx, Рюрик Ивнев, Вероника Иннова. Василий Каменский, А. Крученых, Н. Кульбин, Б. Лавренев, Ф. Леже, Б. Лившиц, К. Малевич, М. Митюшин, Владимир Маяковский, С. Платонов, Игорь Северянин.


Новеллино

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Цветы на свалке

В. В. Пруссак (1895–1918) прожил короткую и насыщенную жизнь, успев побывать и революционером-агитатором, и политическим ссыльным, и участником литературной жизни Сибири, Петрограда и Тифлиса. Его стихи, отмеченные в начале пути глубоким влиянием эгофутуризма, до сих пор оставались малодоступны для читателей. В издании представлены оба прижизненных сборника Пруссака, «Цветы на свалке» (1915) и «Деревянный крест» (1917), а также стихотворения и проза из альманахов, сборников и журналов.


Астр-аль (поэма начертанная созвездиями)

Первая и единственная поэма начертанная созвездиями.


Тишина

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Русское поле экспериментов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.