Говорящая собака - [18]

— Пойдем, — сказал я.

Путь на вершину холма преграждали ворота, как я уже говорил, запертые на висячий замок. На машине здесь, очевидно, было не проехать, поэтому я поднял Пучка и опустил его по другую сторону ограды. Следом перебрались и мы, и потащились вверх по тропе, заросшей травой. Пучок вспугнул пару грачей. Птицы взлетели в воздух и хрипло обругали нас сверху, оповещая окрестности о визите незнакомцев.

— Летите, крылатые глашатаи, объявляйте о нашем прибытии! — закричал пес, присоединяясь к их ору.

— Что такое глашатай? — спросил я у Люси.

— Вестник, — ответила она, — обычно оглашающий приговор.

— Великолепно.

На вершине холма мы наткнулись на вторые ворота, тоже запертые, но с приставной лестницей. Мы преодолели и эту преграду и продолжили короткое восхождение, пока не наткнулись на третьи ворота, уже совершенно непохожие на предыдущие — дюжие каменные столбы и сорванные с петель кованые железные створки.

Пучок принюхался к одной из каменных опор и кивнул со значением, дескать, так я и предполагал. Прокашлявшись, он начал вещать:

— Поместье Чартерстаун построено в 1820 году промышленником Чарльзом Бофортом, одним из первых представителей так называемого «ответственного капитализма». Оно примечательно тем, что здесь впервые была совершена попытка построить фабрику в сельской местности, причем было предусмотрено и строительство пристойного жилья для рабочих. Семейство, или даже династия, Бофортов проживает здесь вплоть до настоящего времени, и ворота по-прежнему украшены фамильным гербом. Вот, в общем-то, и все, что удалось разнюхать, — подвел он итог.

Пригнувшись к нему, я шепнул псу на ухо, делая вид, что просто пытаюсь его погладить:

— Откуда ты все это узнал?

— Мои сородичи всегда оставляют информацию на столбах, — ответил Пучок. И рысцой подскочил к одной из колонн. — Сейчас и я оставлю запись о нашем визите, — сообщил он, задирая лапу. — Может, хотите что-нибудь добавить?

Я посмотрел себе под ноги. На сломанных створках ворот, в самом деле, был виден герб из трех собачьих голов. Откуда собака могла знать, что такое герб?

Люси уже прошла в ворота, обогнав меня.

— Идите сюда, вы только посмотрите, — позвала она. — Это просто невероятно. Настоящий Парк Юрского периода!

Я присоединился к ней и обнаружил, что мы вышли на самую верхушку холма, плавно спускавшегося в долину. Отсюда открывался превосходный, головокружительный вид на окрестности — море света в городах и дороги, напоминавшие потоки лавы, прожигавшие летние сумерки огнями транспортных потоков.

— Вот это высота! — заявил пес. — Мы на самом верху земли. Мы короли земли!

— Ух, ты, — сказал я, вглядываясь вдаль. — Это же Гэтвик. Отсюда до него не больше десяти миль. Ничего лучше и желать нельзя.

— Вы старый романтик, — обронила стоявшая рядом Люси.

Мы вышли на дорогу, вымощенную булыжником, которая уводила вниз по склону холма. Нарисованный от руки знак гласил: «Имение». Стрелка на всякий случай указывала направление.

Мы проследовали по дороге вниз через заброшенный поселок — старые каменные коттеджи, сложенные из известняка, мимо пустующей школы, заколоченного колодца, часовни — покуда невдалеке не замаячил домик, стоявший отдельно от других.

— Там кто-то живет, — заметила Люси.

— С чего это вы решили?

— Спутниковая антенна на крыше. Интересно, что, сколько мы ни шли в направлении этого особняком стоявшего домишки, он не спешил приближаться к нам, что-то было не то с перспективой.

Только после того, как мы четверть часа шагали в ту сторону, стало понятно, что происходит, — сумерки скрадывали расстояние.

Это оказался вовсе не домик, а огромное здание, по конструкции почти такое же, как остальные коттеджи поселка, только гораздо массивнее, с четырьмя высокими окнами, большой трубой и соломенной крышей таких размеров, что на ней запросто могли пастись кони. Расположенная как раз посреди фасада дверь была настолько высокой, что в ней для удобства была проделана еще одна, уже вполне человеческих размеров. Чем-то это напоминало лаз для кошек в двери обычного дома.

Мы остановились в нерешительности перед небольшим, совершенно запущенным розарием у самого крыльца. Кусты были неподстрижены, цветы терялись в зарослях сорняков.

Должен сказать, что это место навевало недобрые предчувствия, у меня по телу пробежали мурашки.

— И что дальше? Что будем делать? — спросил я.

— Откроем дверь и проследуем в старый дом с призраками, — сказал пес. — Может быть, для безопасности, когда войдем, нам стоит разделиться.

— Что за безумная идея, — возмутился я.

— Когда вы найдете там громадные сандвичи, ах, как вы пожалеете, что сказали это! У меня есть носом полученные документальные свидетельства.

— Что еще за «безумная идея»? — поинтересовалась Люси.

— Что за документальные свидетельства? — пропел я под нос, чтобы не привлекать ее внимания.

— Ну как ты не понимаешь! — сказал Пучок.

— Документальные свидетельства? — удивилась Люси.

— Я просто сам с собой разговариваю.

— О документах?

— О да, — ответил я. — Я иногда размышляю над ними неделями.

— Прекрасно, — сказала Люси, но взгляд ее говорил противоположное.