Говорит космос!.. - [16]

Снова все сосредоточиваются у экрана, а я опять ничего не могу разобрать. Хоррэл с помощниками долго регулирует аппаратуру, но я вижу лишь мутное красноватое пятно.

Слышу чей-то разочарованный голос:

— Да-а, атмосферные условия тут, видимо, несравненно хуже, чем на Эффе…

Глава шестнадцатая

Окончательно убеждаюсь, что из фонограммы космической ракеты мне уже ничего «не выжать». Кроме того, что я уже передала кибернетику, удалось восстановить лишь одну небольшую фразу из пяти слов.

Ужасно не хочется идти к Рэшэду признаваться в своем бессилии. Я ведь знаю: он очень надеялся, что мне удастся восстановить еще что-нибудь. Но я не хочу больше обманывать ни себя, ни его. Я лично уже окончательно потеряла всякую надежду на успех и хочу честно признаться в этом Рэшэду. Опасаясь, что решимость может покинуть меня, не раздумывая больше, распахиваю дверь его павильона.

— А, Шэрэль! — приветливо восклицает Рэшэд. — Заходите, пожалуйста. Весь день вчера не видел вас и очень соскучился.

В другое время эти слова наполнили бы меня счастьем, но сейчас я чувствую себя такой униженной, что меня уже ничто, кажется, не сможет обрадовать.

— Пришла сообщить вам об окончательной своей капитуляции, — каким-то чужим, противным голосом говорю я, боясь взглянуть в глаза Рэшэда. — Восстановить уже ничего больше не удастся…

Я не объясняю Рэшэду, что именно восстановить, но он и сам все понимает.

— Ничего, Шэрэль, теперь это уже не так важно. Не расстраивайтесь, пожалуйста.

А меня только злят эти слова утешения. Не понимаю я разве, как могла бы пригодиться эта фонограмма, если бы я всю ее восстановила? Зачем же говорить, что теперь это уже неважно?

— Как же так?.. — хмурюсь я.

Но он торопливо перебивает меня:

— Это все равно ничего бы нам больше не дало. Вы ведь и сами знаете, что никакая электронная машина не сможет сделать точного перевода с языка, который не известен ни одному лингвисту нашей планеты.

— Все напрасно, значит… — безнадежно вздыхаю я.

— Нисколько! — оживленно восклицает Рэшэд. — Нам ведь важно было убедиться, во-первых, в том, что девушка с Эффы говорила членораздельно, осмысленно. А во-вторых, что язык, на котором она говорила, никогда не был и не мог быть ни одним из существующих или когда-либо существовавших на нашей планете. Кибернетики блестяще со всем этим справились. С бесспорной убедительностью они доказали не только реальность существования этого языка, но и высокое его развитие. Ну, а жесты, мимика и интонация нашей девушки — мы столько переволновались за нее, что, думается, имеем право называть ее нашей — все свидетельствует о том, что она к чему-то призывает обитателей Эффы.

Перед моими глазами всплывает лицо девушки с Эффы. Да, она действительно призывает, наверное, своих соотечественников к какому-нибудь подвигу. Призыв этот светится в ее глазах, в выражении подвижного лица, в порывистых жестах, слышится в интонации голоса на тех кусках фонограммы, которые удалось восстановить.

— Но что могло вызвать такой страстный призыв? — встревоженно спрашиваю я.

— Этого мы не знаем, — печально признается Рэшэд.

А меня охватывает такая жалость к нашей девушке, такая тревога за нее, что даже слезы набегают на ресницы.

— Да, этого мы не знаем, — безнадежно повторяю я, — и, видимо, не узнаем никогда.

— Почему же? — горячо возражает Рэшэд. — Рано или поздно, но мы непременно разгадаем и эту тайну.

Глава семнадцатая

Поразительная новость — Хоррэл обнаружил на Эффе три чрезвычайно ярких вспышки! Одну он зафиксировал еще вчера, а две, следовавшие одна за другой, сегодня ночью. И это не бездоказательное заявление: Хоррэл успел сфотографировать спектр этих вспышек, и в астрофизической лаборатории уже производится их анализ. Там сейчас Рэшэд, Хоррэл и все наши сотрудники. Может быть, пойти и мне?

Вхожу очень робко, стараясь не привлекать ничьего внимания. Но астрономам не до меня. Они обсуждают результаты только что закончившегося анализа спектра вспышек на Эффе.

Слышу голос Рэшэда:

— В том, что температура этих вспышек не ниже температуры термоядерных процессов на нашей Джумме и на Желтой звезде, нет, значит, никаких сомнений?

— Да, это теперь бесспорно, — решительно подтверждает кто-то из астрономов.

— Какой же вывод из этого? — раздается спокойный голос главы Совета ученых.

— Может быть, началась цепная реакция внутри ядра Эффы? — не очень уверенно замечает Джэхэндр.

Глава Совета укоризненно качает головой:

— Как вы только решаетесь, Джэхэндр, делать такие нелепые предположения? Термоядерные реакции внутри ядра Эффы дали бы знать о себе не тремя вспышками, а разогревом всей планеты. Может быть, даже и взрывом ее. Но опасаться этого не приходится. Каждый школьник знает, что вследствие незначительности массы Эффы ядерная энергия в ее недрах не может самопроизвольно выделяться. Для этого необходимы гораздо более высокие температуры и давление в центральной части ее тела.

— Но тогда что же это такое? — разводит руками Джэхэндр.

— Искусственные термоядерные взрывы, — неожиданно заявляет Рэшэд.

Все молча поворачиваются к нему. На многих лицах явное недоумение.

— Да, да, термоядерные взрывы, — убежденно повторяет Рэшэд. — А может быть, даже термоядерные бомбы. У нас эта энергия никогда не использовалась как оружие, но у них она может быть и оружием.