Государыня for real - [3]

Левинсон, похоже, поперхнулся кофе:

— Ах вот оно что! А я смотрю на экран и думаю, что у нас с сигналом, почему картинка дергается? Вас болтает, как во время шторма. Почему Николай не остановит церемонию?

— Знаменитая выдержка Романовых. На бал и на эшафот с одинаковой улыбкой. Ну что, Габи, договорились? — нетерпеливо сказала Мелисса.

— А Катюшка-то как растерялась, ты погляди, — Левинсон будто ее не слышал, — вся бледная. Это что, наша новая царица? Вот этот, с позволения сказать, мокрый котенок?

Платформу трясло, как Помпеи при извержении вулкана.

— Тебя тут нет, Габи, — вступилась Мелисса за несчастную Катарину, хотя, по правде говоря, терпеть не могла заносчивую девчонку, — турбулентность уже нешуточная. Скажи, дашь свои квадрики?

— А военные беспилотники почему не привлечешь? Детка, это же так просто.

— На военные операции нужно личное разрешение императрицы, неужели не понятно? Где я тебе сейчас его возьму? Можно подумать, ты не знаешь, что на каждом приказе должны стоять две подписи, моя и ее! Черт возьми, Габриэль, соглашайся! — повысила голос Мелисса. — Во имя нашей бывшей любви. Тебе что, недостаточно одной погибшей любви? Нужны еще жертвы?

— «Амбициозная летающая платформа терпит крушение в разгар коронации», — Левинсон попробовал на вкус заголовок, — вот какие кадры стали бы историческими. Вот за что мне дали бы главную телевизионную премию мира. Твоя отставка меркнет на фоне суперкатастрофы тысячелетия. «Титаник» двадцать первого века»… «Гибель величайшей империи в прямом эфире «Всемогущего»»… Ух, я прямо завелся!

— Что ж, тогда прощай, — резко сказала Мелисса. — У меня есть еще пара минут позвонить твоим конкурентам. «Елею», например. Или «Демосу». Да мало ли у нас каналов. (Алексей безнадежно покачал головой.) У них квадриков поменьше, но до набережной нас дотянут.

Левинсон помедлил.

Платформа дрогнула еще раз.

— Окей, согласен, — наконец сдался он. — А власть тебя испортила, Мелисса. Отставка пойдет тебе на пользу.

— Ну извини, что не хочу умирать в тридцать восемь лет ради того, чтобы ты получил очередную бессмысленную статуэтку, — Мелисса была преисполнена язвительности, — давай сюда срочно свои чертовы квадрики.

Между тем, напряжение на платформе нарастало. Будь здесь Брюллов, он тут же бросился бы всех фотографировать на свой Разумный Перстень, поскольку — какие находки для эпических полотен.

Юная императрица Екатерина — губы плотно сжаты, буквально оцепенела от страха, одной рукой вцепилась в подлокотник стеклянного трона, другой ухватилась за парадный отцовский мундир.

Экс-император Николай Константинович — внешне сохраняет поразительную невозмутимость, величаво простер руку над рекой, продолжая вещать: «Пусть державным в России будет только течение Невы, над которой мы находимся… Не самодержавие, а демократия есть палладиум России…», — а глаза отчаянные, прожигают Мелиссу зеленым огнем, кричат о помощи. Майн Готт, Николас, поверь, я делаю все что могу и даже больше!

Экс-экс-император Константин Алексеевич, дедушка Екатерины — умиротворяющая гавайская рубаха, блики солнца отражаются в бокале с белым вином, старик благосклонно поглядывает на всех вокруг, будто он на тропическом пляже, а не на терпящей авиакатастрофу коронационной платформе.

Его супруга Мадлен — элегантная, как балерина на пенсии, со скандинавской флегматичностью смотрит в сторону сияющего Финского залива, в сторону своей родины Швеции. Волнение выдает только ее сухие тонкие пальцы, нервно перебирающие жемчуг на морщинистой шее.

Высокопоставленную (а точнее, высокопарящую) компанию окружали тысячи подданных, заполнивших все петербургские набережные и улицы. Люди толпились на высотных остановках вакуумного трамвая, похожих на громадные булавки, воткнутые в ковер старинной городской застройки. Остановки оказались отличными обзорными площадками; а вот на знаменитых столичных крышах не было никого: по солнечным батареям, заполнившим почти все городские кровли, не походишь.

И, конечно, экраны, повсюду были установлены праздничные экраны, транслировавшие коронацию в прямом эфире. Мелисса видела сотни своих отражений по всему городу — несмотря на панику, бушевавшую в груди, она казалась: а) спокойной и б) просто шикарной в этом пламенеющем брючном костюме и такого же оттенка туфлях. И как же хорошо сочетался с этим нарядом ее Перстень, модель «Кольцо марсианского всевластия», сюрприз Габриэля на ее недавний день рождения…

А вот и другой подарок, а точнее, ловко выторгованная помощь от Левинсона. Усилилось низкое шмелиное гудение, воздух запестрел белыми винтами, давно уже вытеснившими с петербургского неба чаек, и под платформу начали подныривать десятки беспилотников «Всемогущего».

— Слава «Всемогущему»! — Алексей переменился в лице. Еще несколько секунд назад он был похож на стопятидесятилетнего старика, годился в отцы Константину Алексеевичу. А сейчас весь воспрял, преобразился, приосанился, будто позировал для Васнецова. — Летят, летят квадрики, давайте сюда, родненькие мои… И единый код управления мне прислали, — обрадовался он до слез, пролистывая сообщение на своем простеньком Перстне позапрошлого года выпуска. — Внимание, выправляю курс.