Знаете, что меня всегда возмущало в «Войне и мире»? Трагедия, которая случилась с Наташей Ростовой.
Как же так, расстраивалась я ещё в школе, как же так получилось, что такая удивительная девушка превратилась в машину по производству детей, растеряла всю свою индивидуальность? Тоненькая, грациозная, страстная, живая, образованная, «замечательно хорошенькая» Наташа, восхищавшая своим упорством и твёрдым характером, совсем опустилась. «…не заботилась ни о своих манерах, ни о деликатности речей, ни о том, чтобы показываться мужу в самых выгодных позах, ни о своём туалете…»[1]. Особенно меня подкосило определение Наташи как «сильной, красивой и плодовитой самки».
Сейчас мне за тридцать (наверное, примерно столько же было Наташе на момент окончания романа), у меня самой есть муж и ребёнок, но я по-прежнему считаю, что «стать самкой» – худшее, что может произойти с женщиной после замужества.
«Пушистый избранник» – не только о политике, выборах и депутатах. Всё вышеперечисленное – всего лишь фон для главной героини, которая переживает не лучший период своей жизни.
«Война и мир» – вечный роман. Но что станет с отяжелевшей Наташей Ростовой в наше время, в наш век феминизации и зацикленности на карьере?
А что, если даже добродушного, любящего Пьера такая супруга – «бросившая все свои очарованья» – уже не устроит?
– Хорошая встряска, вот что нужно избирателям! Полный разрыв шаблонов, шок, понимаешь? Чтобы даже самый ленивый, самый далёкий от политики лежебока в день выборов встал по будильнику в пять утра. А в шесть, с паспортом наготове, уже занимал очередь к своему участку, словно там продают новенькие модели смартфонов! Ясно? Жду твоих предложений – как добиться такого эффекта. Давай, Андрюха, удиви меня!
Андрей Лисенко, к своим тридцати пяти уже заработавший репутацию виртуоза политтехнологий, кивнул. Нет, не кивнул – медленно, очень медленно и очень осторожно наклонил голову. Казалось, если собеседник прибавит еще хоть пол-децибела – всё, конец, голова разлетится на сотни, тысячи мелких осколков.
Проклятие, и зачем он только пробовал вчера этот адский коктейль? Что же там было намешано? Вермут вроде бы… Долька апельсина… Возможно, сухой джин – звенела в нём лёгкая можжевеловая нотка… И абсент, конечно. Абсент. Тяжёлая артиллерия. Вот откуда помутнение рассудка. Называлось это безобразие «Нокаут».
Смутно припоминались уговоры развесёлого бармена в лаунж-зоне апарт-отеля: «французы возвращают моду на изумрудный напиток», «Зелёная ведьма» вдохновляла великих», «этой зимой в Альпах все будут на полыни»… Да, именно тогда Андрей и решил начать загодя готовиться к Рождеству в Куршевеле, о чем сейчас горько сожалел – настолько же горько, насколько горьким был вчерашний абсент.
Клиент, чуть старше самого Андрея, в ожидании ответа теребил молнию серой флисовой кофты. Простодушная улыбка, смешливые голубые глаза, растрёпанные светлые волосы. На соседнем стуле валяется потрёпанная кепка-бейсболка. Парень совсем не соответствует классическому образу политика. Типичный блогер, больше похож на сисадмина, чем на будущего депутата.
Впрочем, именно благодаря своим смелым постам под ником «Дементьич» Евграф Миловидный и сумел прославиться в интернете, а затем, после нескольких протестных митингов и сенсационных антикоррупционных расследований, создать оппозиционную партию «Не простим!», которая в следующем созыве намеревалась разбавить удивительное единодушие трёх основных фракций в Законодательном собрании Санкт-Петербурга.
«Не простим!» было сокращением от «Мы им этого не простим!», выкрикнутого Евграфом в толпу в момент ареста. По всей сети гулял знаменитый снимок блогера в окружении бойцов ОМОНа. Евграф тогда пришёл на митинг против взяточничества с трёхлетней дочкой на плечах, собрание было мирным. Спецотряд повязал его в разгар выступления, грубо стащив ребёнка с плеч отца. Драматичная ситуация неоднократно обсуждалась в соцсетях. Из камеры предварительного заключения Евграф вышел народным героем, готовым к основанию собственной партии и борьбе за депутатские места в городском парламенте.
Забавная история, конечно, но масштаб не тот. Андрей бы и вовсе за новоявленного оппозиционера не взялся, если бы не настойчивая папина просьба. С отцом спорить было никак нельзя.
С трудом сдерживая тошноту, политтехнолог в поисках вдохновения уставился в документы, лежащие на бескрайнем стеклянном столе. Боже, как хорошо, что в офисе столько света. Будь здесь чуть меньше простора, точно началась бы клаустрофобия. Всё же современные бизнес-центры отлично спланированы. И откуда только у скромной партии, собиравшей средства через Кикстартер[2], взялись ресурсы на аренду целого этажа элитного делового здания, получившего от застройщика гордое имя «Император» и оборудованного подземной парковкой, серьезной охраной и двумя ресторанами? И деньги на оплату свежих калл[3], украшавших стол?
Впрочем, работа политтехнолога заключалась не в том, чтобы задавать такие вопросы. Скорее, она заключалась в том, чтобы такие вопросы не задавать.
