Государыня for real - [2]

Платформа ощутимо накренилась.

— Елки, крякнемся сейчас, как утята новорожденные, — бормотал Алексей, весь красный и мокрый.

— Вы готовы признать факт курения официально? — надменно вопрошал корреспондент в наушнике.

— Венесуэла отчаянно просит помощи, что делать, ваш’превосходительство? — трепетал Столыпин.

— Какого черта, — негромко сказала Мелисса.

Все пожары подождут. Кроме одного, никотинового у нее в крови.

Дрожащими пальцами она нащупала в кармане ярко-красных брюк последнюю сигарету, которую берегла на черный день. Помятую, растрепанную, никуда не годную. Такую же, как и сама Мелисса в данный момент.

— Какого чёрта, — повторила она в полный голос, щелкнула зажигалкой и затянулась самозабвенно, как перед расстрелом. На глазах у миллионов зрителей. Отныне жизнь Мелиссы будет делиться на «до» и «после» 17 мая 2017-го года.

Легким щелчком выбросила окурок в Неву — словно чистая вода никогда и не значилась в ее предвыборной программе.

Потом велела Столыпину с Алексеем взять себя в руки и прекратить истерику.

Решительно сбросила звонок от нахала-журналиста и набрала на Перстне номер креативного директора «Всемогущего».

— Звонишь ругаться, что дал твой номер своему корреспонденту? — невозмутимо приветствовал ее Левинсон. — Даже не собираюсь просить прощения. Ты и так знаешь, что работа для меня превыше всего. Впрочем, как и для тебя. Поэтому мы с тобой до сих пор вместе.

— Уже нет, Габриэль, — холодно отозвалась Мелисса. Пальцы дрожать перестали. — С этого момента — не вместе. Но не будем тратить время на дешевую мелодраму. Уверена, ты переживешь. — Левинсон хмыкнул, но возражать не стал. Ничем его было не пробить. С ним навсегда расстается самая влиятельная женщина страны, а он там, судя по звукам, кофеек себе заваривает. — Я звоню тебе, чтобы заключить сделку.

Платформа снова покачнулась. Николай Константинович, возлагавший корону на свою дочь Екатерину на противоположном конце плоского облака, на мгновение умолк, затем возобновил торжественную речь.

— Люблю сделки, — сообщил Левинсон. — Но если ты надеешься, что я не вынесу в главные новости твое публичное курение, то зря. Что с тобой, Мелисса? Ты всегда была так аккуратна. И вдруг — дымишь прямо во время коронации. Только что видел тебя с сигаретой в эфире. Всё, что я могу для тебя сделать, это выделить полторы минуты на твои оправдания в завтрашнем выпуске «Светлого утра, Империя». Приходи в студию в пять тридцать. Не опаздывать.

— Как же я рада, что бросила тебя, — процедила Мелисса, с ненавистью глядя на шпиль телебашни, впивавшийся в небо. — Но сделка в другом.

Она раздраженно отмахнулась от очередной телекамеры, зудящей у правого плеча. Камера обиженно дернулась и отлетела подальше.

Платформе между тем заметно накренилась.

— Всё, я веду ее к Дворцовому мосту и опускаю, — сдавленно сказал Алексей. — Времени нет совсем. Как только квадрики перестают крутиться, становятся лишним балластом. Они прикручены к платформе, их не сбросить. Беру курс на мост, как хотите.

— Но там же люди, Лёша! — взвился Столыпин, показывая на мост, где толпились нарядные, радостные горожане, размахивая флажками и картонными сердечками. — Люди пострадают! Подданные!

— До площади не дотянуть, ясно? — крикнул Алексей. — Ёлки, на себя-то плевать, но я не могу утопить всех Романовых, вместе взятых, да и вас с Мелиссой Карловной заодно!

— Отставить Дворцовый мост, — жестко вмешалась Мелисса, прикрыв рукой Перстень. — Сейчас я всё решу.

Она вернулась к разговору с Левинсоном:

— Габриэль, я прямо сейчас объявляю в твоем эфире, что ухожу в отставку, — Мелисса говорила быстро, но четко. — Дарю тебе уникальные исторические кадры. Ты будешь крутить их в эфире до старости, собирая теленаграды и теша свое непомерное эго. А за это ты окажешь мне всего одну пустяковую услугу: все квадрики «Всемогущего» в радиусе километра немедленно слетаются сюда. У тебя их много, я знаю.

— Не понял — тебе одной камеры для объявления своей отставки мало? Ну и у кого после этого непомерное эго? — насмешливо спросил Левинсон.

— Для такого объявления и одна камера — слишком много, — буркнула Мелисса.

Платформа в буквальном смысле уходила у них из-под ног. Столыпин часто и тяжело дышал, пытаясь справиться с морской болезнью. Алексей исступленно жал на кнопки пульта и последними словами поливал современные технологии в целом и беспилотные летательные устройства в частности. Перепуганная Екатерина вжалась в трон, умоляюще глядя на отца. Николай Константинович едва держался на ногах, но продолжал церемонию, посматривая через плечо на Мелиссу. По его лицу было ясно, что он понял — премьер-министр действует.

Мелисса чувствовала себя пилотом пассажирского авиалайнера, который нужно посадить на крошечную просеку в джунглях.

Сейчас самое трудное — сообщить прожженному телевизионщику, что через пару мгновений он сможет снять потрясающее видео и тут же доказать, что делать этого не стоит.

— Послушай, это не для эфира, но коронационная платформа терпит бедствие, — как можно спокойнее сказала Мелисса. — Наши дроны отказали. Теперь уже почти все. Твои квадрики нужны для поддержки проклятой стекляшки.