Государство в миниатюре - [2]

«Всякая семья начинает и кончает свой день общей молитвой; никто ничего не вкушает без молитвы до и после принятие пищи. О религиозных обычаях этих островитян можно говорить только с величайшим уважением. Народ, считающий не только своей обязанностью, но и своим любимейшим развлечением — молитвенное общение с Богом, народ, полный радостного трудолюбивого довольства, и свободный от всякого рода пороков, — едва-ли такой народ нуждается в особо командированном туда миссионере!»

В самом конце адмиральского доклада имеется следующее, на первый взгляд совсем маловажное замечание: «Недавно на остров высадился неизвестный человек — американец… Крайне подозрительное приобретение!»

Адмирал и не подозревал, на сколько оправдалось его критическое замечание.

На этом американце зиждется и история революции, постигшей остров, до него такой тихий и мирный. Об этом последнем событии подробно сообщил американский капитан Ормебей, который случайно посетил остров через четыре месяца после английского адмирала. Вот вкратце его сообщение:

«Вышеупомянутый американский выходец носил имя Буттерворт Стэбелью. Он начал с того, что всеми правдами и неправдами старался втереться в доверие островитян. Вскоре его все полюбили: забыв всякие человеческие потребности, он весь погрузился в религию. Он превзошел всех в выносливости и в усердии, с которыми молился и пел гимны. Когда, по его мнению, настало время, он начал тайно сеять между народом семена раздора. Он тогда уже имел совершенно определенный план: так или иначе свергнуть правительство. Для достижение этой цели он пользовался самыми разнообразными средствами. Указывая на краткость воскресной службы и ходатайствуя о продлении ее до трех часов, вместо установленных двух, — он успел вызвать недовольство одних. Приверженцы этого мнения, в целях достижение указанной реформы, составили первую тайную партию. Женщинам он внушил, что они не пользуются достаточной свободой во время богослужений, — из чего возникла вторая партия. Он не пренебрегал никаким оружием. Даже детей переманил он на свою сторону, вызвав в их детских сердцах недовольство указанием на слишком малое число существующих воскресных школ. Они образовали третью партию.

Подготовив все таким образом, Стэбелью попробовал нанести решительный удар представителю магистратуры Джеймсу Русселю Никконью, человеку, владевшему замечательным характером и опытностью, а также единственным на острове китоловным ботом. Но для того, чтобы рассказать, как ему удалось это, необходимо вернуться к прошлой истории острова.

Наиболее важным из всех их законов признавался островитянами закон о нарушении прав собственности;- он служил для народа в качестве палладиума его свободы. 30 лет назад в суд поступило прошение, подлежавшее решению, согласно с этим законом. Цыпленок, принадлежавший Елизавете Юинг (в то время — 58 лет от роду), — дочь Джона Мигельса — одного из бунтовщиков с «Bounty» — забежал на участок земли, принадлежавший Генри Христиану (29 лет от роду, — внук Флетчера Христиана, одного из бунтовщиков). Христиан убил цыпленка.

Закон гласил: Христиан, возвратив убитого цыпленка, имеет право требовать возмещение причиненных убытков. Христиан так именно и поступил, требуя в качестве удовлетворение определенное количество шелковичных червей; но девице Юинг это количество показалось преувеличенным. Она предъявила встречный иск и суд сократил требование Христиана на половину. Христиан апеллировал. Процесс прошел затем все судебные инстанции. Наконец, прошлым летом — через 20 лет после возникновения, — иск поступил на рассмотрение высшего суда, который утвердил первоначальный приговор суда первой инстанции. Христиан должен был покориться, но Стэбелью шепнул на ухо его защитнику, чтобы тот потребовал, — «лишь формы ради», — предъявление того основного закона, на который ссылается приговор, — дабы быть вполне уверенным, что такой закон действительно существует. Суд уважил это необычайное требование. Посланный в дом бургомистра, вскоре вернулся назад с известием, что закон этот исчез из государственного архива. Этим самым решение высшего суда сводилось к нулю, как ни на чем не основанное. Публика громко возмущалась утратой законодательного акта, заключавшего в себе основные положение свободы народа. По предложению Стэбелью, бургомистр был предан суду.

Ни его поведение, полное достоинства, ни спокойное уверение в собственной невиновности в утрате этого закона, хранившегося в государственном архиве (в сигарном ящике, который находился всегда при нем и оказался не взломанным и не растраченным), ничто не помогло. Он был смещен, а имущество его конфисковано. Но самым возмутительным в этой истории было утверждение его врагов, что причиной, побудившей его уничтожить закон, послужило будто бы то обстоятельство, что он, будучи родственником Христиана, хотел склонить правосудие в его пользу. На самом деле, на острове не было ни одного человека, кроме Стэбелью, который не приходился бы родственником Христиану, — так как, — само собой понятно, — с течением времени население, посредством перекрестных браков, так породнилось, что каждый данный островитянин находился с каждому другому в обязательно родственных отношениях всевозможных степеней.