В ту же ночь произошло восстание. Нация поднялась, как один человек, не смотря на присутствие среди революционеров 99 человек из другого племени. Инфантерия побросала свои навозные грабли, артиллерия свои кокосовые орехи; флот поддерживал возмутившихся; король был схвачен в своем дворце и связан по рукам и по ногам.
В крайнем изумлении он сказал:
— Я освободил вас из под ига тирании; я помог вам подняться из вашего унизительного положения; я создал из вас нацию среди всех других наций; я даровал вам твердое разумно направленное, централизованное правление и я же дал вам, наконец, еще нечто более важное, — величайшее из политических благ, — объединение! Да, и совершил все это, и вот моя награда: — ненависть, позор и эти цепи. Возьмите меня и делайте со мной, что хотите. Да будет так. Я отказываюсь от короны и от всех моих прерогатив, с удовольствием слагая с себя это тяжелое бремя правления. По вашему желанию я возложил его на себя; по вашему желанию слагаю его теперь с себя!
Народ единогласно приговорил короля и социал-демократа или к продолжительному запрещению посещать церковь или к вечным каторжным работам в качестве гребцов на китоловном боте, к тому или другому, по их выбору. На следующий день нация опять собралась на совещание, на котором было решено: снова поднять британский флаг, вновь подчиниться британской тирании, низвести дворян в положение обыкновенных граждан и немедленно заняться обработкой запущенных полей, восстановлением прежних полезных ремесел и древнего спасительного благочестия. Ех-король возвратил предполагавшийся утраченным законодательный акт о правах собственности, объяснив, что он украл его, — но не с намерением повредить кому-либо, а лишь в видах достижение своих политических целей. Вслед за этим нация вернула смещенному бургомистру его прежнее звание и конфискованное у него имущество.
По зрелом размышлении, ех-король и социал-демократ предпочли продолжительное отлучение от церкви — вечным работам, в качестве галерных рабов, «с продолжающейся при том божественной службой», — как они выражались, — из чего островитяне заключили, что, под влиянием испытанного страха, эти несчастные ребята, очевидно, лишились рассудка. В виду сего они признали наиболее для себя и для них безопасным держат их все время взаперти, — что и исполнили.
Такова история «Подозрительного приобретения» острова Питкэрн.
1896
