Государство Селевкидов - [62]

31) письмо Антиоха VII этим же адресатам (138 г. до н. э.);[1417]

32) письмо Антиоха VIII (или IX) Птолемею IX относительно свободы города Селевкия в Пиерии (109 г. до н. э.);[1418]

33) письмо какого-то царя Антиоха Евфему, сопровождающее № 34;

34) hypomnematismos этого же царя;[1419]

35) письмо какого-то Антиоха Фанию с приказом изгнать философов.[1420]

Но ни один из этих документов не сохранился в оригинале, как это случилось с одной птолемеевской грамотой, и только три текста (№ 7, 19, 20) воспроизведены на камне селевкидской администрацией с дипломатической точностью. Остальные представляют собой копии, сделанные городами и частными лицами, а тексты, сохранившиеся в Первой книге Маккавеев, подверглись двойному переводу: с греческого на еврейский и с еврейского на греческий. Это делает их анализ как дипломатических документов более трудным и, во всяком случае, менее надежным. Оставляя в стороне стилистические особенности селевкидских актов,[1421] ограничимся лишь некоторыми соображениями исторического и юридического порядка.

По своей форме документы делятся на три группы. Прежде всего это 32 текста, составленные в форме писем, которые на языке канцелярий действительно так и назывались — επιστολή.[1422] Канцелярия оформляла их по правилам греческого эпистолярного стиля, один из принципов которого состоял в том, что и автор и адресат письма в начале его именовались без всякого титула.[1423] Так, например, о том, что Теофил был эпистатом Селевкии, мы узнаем не из письма Селевка Теофилу (№ 21), а из приложенного к нему декрета города.

Согласно обычаю, введенному Александром Великим, царский титул, т. е. слово Basileus, ставшее чем-то вроде личного имени, составлял исключение из этого правила.[1424] Из вежливости царские нотариусы допускали это исключение также, когда писали автономным династам. Так, Селевкиды адресуют письма «Первосвященнику Симону и еврейскому народу». Ничто лучше не доказывает точности копий, сделанных для Первой книги Маккавеев (это видно даже сквозь двойной слой нескладных переводов), чем отсутствие какого бы то ни было титула в письмах, адресованных еврейским правителям до 142 г. до н. э. — даты признания жреческого государства в Иерусалиме. Из вежливости канцелярия добавляла титул также в письмах «родственникам» суверена. Эти знатные лица в державе называются: «такой-то, брат» или «такой-то, отец».[1425] Наконец, сами цари именуют друг друга в письмах «братьями».[1426] С другой стороны, они в своих письмах сами о себе пишут во множественном числе;[1427] такое словоупотребление было привилегией суверена, она не распространялась даже на регента.[1428] Формула приветствия, которая следовала в прескрипте вслед за наименованием адресата, варьировалась в селевкидских письмах в зависимости от моды. К середине III в. до н. э. простое выражение χαίρειν[1429] уже не удовлетворяло, и иногда его расширяли. Распространенная формула появляется впервые в письме к Зевксиду, составленном в конце III в. до н. э.[1430] Но трудно пока определить, в каких случаях употреблялись такие обороты речи. В дошедших до нас копиях некоторые чрезмерно длинные фразы могли быть укорочены, к тому же формулы могли варьироваться в зависимости от адресата царского послания.

Царь подписывал письма, добавляя конечную формулу приветствия ερρωσο («будь здоров») непосредственно после содержания.[1431] Затем следовала дата,[1432] включавшая год правления династии, начиная с 312 г. до н. э. месяц, число, обычно по официальному календарю, но никогда не указывалось место. Скрепление подписью, возможно, было принято, но в сохранившихся копиях это не воспроизведено.[1433]

Царские письма, которые на административном языке в согласии с их содержанием назывались «ордонансами»[1434] (προστάγματα), иногда принимали формулу циркулярной ноты, обращенной к разным функционерам. Это птолемеевская εντολή[1435] — форма, к которой восходят через посредство римских актов «открытые письма» королевской Франции. ’Εντολή содержала декларации, предназначенные прежде всего к обнародованию для населения. Антиох III в этой форме провозгласил неприкосновенность святилища в Амизоне,[1436] а аналогичная привилегия еврейского святилища, о которой пишет Иосиф Флавий,[1437] должна была быть составлена в форме «открытых писем».

Третьим видом царских актов был hypomnematismos.[1438] Это решение, регистрирующее устно выраженную царскую волю. Оно имело форму греческих протоколов, начиналось с genetivus absolutus, а главный глагол стоял в аористе. Это решение становилось формальным приказом, только если при нем было царское сопроводительное письмо. Возникает вопрос: почему канцелярия пользовалась таким способом сообщения царской воли? По-видимому, в обычае эллинистических канцелярий было, чтобы форма исходящих бумаг соответствовала форме входящих. На письмо отвечали письмом, на прошение — рекомендательной пометкой на полях. Hypomnematismos — это дипломатическая форма приказа, изданного на основании устного доклада царю.[1439] Можно предположить, что царская канцелярия знала и другие формы приказов, принятые у Лагидов. Так, например, на одном египетском папирусе обнаружена