Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России - [23]
Все попытки изменить жизнь неотвратимо заканчивались для героя разорением и кабаком. В мрачной судьбе молодца кабак видится уже почти как символ ада; тем более что Горе подбивает героя на преступление — грабеж и убийство и само говорит о себе: «А гнездо мое и вотчина во бражниках».
Совершенно отпетым местом выглядит кабак и в таком произведении XVII в., как «Служба кабаку» — подчеркнутой пародии на литургию; «Сподоби, Господи, вечер сей без побоев допьяна напитися нам..». Есть там и горькие слова: «Кто лщ пропився донага, не помянет тебя, кабаче, непотребне? Како ли кто не воздохнет во многие времена собираемо богатство, а во един час все погибе? Касты много, а воротить нельзя».
«Нельзя слуги Божия до сорома упоити». Как говорилось выше, церковь не отказывалась от питья вина, которое является неотъемлемой частью христианского обряда причащения — таинства евхаристии: превращения вина и хлеба в кровь и тело Христово. Но христианская мораль решительно выступает против злоупотреблений, в том числе и «пьянственной страсти». Поэтому отцы церкви боролись с ее появлением, в первую очередь, в своих рядах.
Строгие порядки основанных Сергием Радонежским и его последователями общежительных монастырей исключали какое-либо злоупотребление спиртным. Автор жития Кирилла Белозерского Пахомий Логофет указывал, что игумен «мед же или ино питие елика пьянства имут, никако же в монастыри обретатися повеле, и тако блаженный сим уставом змиеву главу пьянства отреза и корень его прочее исторже». Сказание об основателях Спасо-Преображенского Валаамского монастыря специально подчеркивает, что святой Сергий «медотворных же и пианственных разных питей никако же не повеле, но един нужнийший квас своим же и приходящим»>{130}. Во всяком случае, именно с конца XV в. сохранились древнейшие списки поучений против пьянства; разумеется, относились они не только к духовному чину.
Однако утверждавшийся в общежительных обителях Иерусалимский устав не исключал ритуальное питие «в неделю или в господския праздники, или и в другая нужная утешения». Становились традицией и возлияния на поминальных тризнах, обусловленных волей завещателя, сделавшего в монастырь вклад по себе и своим ближним>{131}. Епископ Сарайский Матфей настоятельно рекомендовал, приглашая священника или монаха в дом, чтить их, но угощать в меру: «Боле трех чяшь не нудите его, но дайте ему волю, даже ся сам упиеть и сам за то отвещаеть; а вам не надобен грех той»>{132}.
Боролась церковь доступными ей методами и с пьянством среди мирян. Судя по сохранившимся требникам, в XV веке в чин исповеди при перечислении грехов был включен специальный вопрос «или упился ecu без памети?» с соответствующей епитимией в виде недельного поста. «Упивание» в корчме или самодельное изготовление хмельного на продажу («корчемный прикуп») наказывалось даже строже — шестимесячным постом>{133}.
Правда, с появлением кабаков и откупной системы церковники не хотели лишать себя столь прибыльного занятия, не отставая в этом от светских властей: крупные монастыри и высшее духовенство не стеснялись брать у казны кабаки на откуп. Естественно, эти перемены сказывались и на образе жизни самих пастырей.
По-видимому, к концу XVI столетия нормы пития как белого, так и черного духовенства уже далеко ушли от традиционного ритуального образца, и нравственный облик «государевых богомольцев» не отличался строгостью и воздержанием. Даже Иван Грозный, далеко не придерживавшийся трезвого образа жизни, гневно упрекал монахов подмосковного Саввина-Сторожевского монастыря: «До чего допились тово и затворити монастыря некому, по трапезе трава растет!» В самой Москве Герберштейн уже видел публичные порки загулявших священников, а в 1550 г. власти назначили особых лиц следить, чтобы священники и монахи не смели в корчмы входити, ни в пьянство упиватися.
Поэтому духовенство было вынуждено прилагать определенные усилия, препятствовавшие распространению этого зла в собственных рядах. Вопрос о необходимости борьбы с пьянством был поставлен на созванном в 1551 г. церковно-земском Стоглавом соборе, где пьянство было осуждено как «начало и конец всем злым делам». Особую 52-ю главу соборных постановлений составил Ответ о пиянственном питии, запрещавший держать в монастырях вино горячее, но разрешавший квасы и «фряжские вина, где обрящутся, да испивают яко же устав повелевает в славу Божию, а не в пиянство»>{134}. Позже было решено «по всем градом царскую учинити заповедь, чтобы дети боярские и люди боярские и всякие бражники зернью не играли и по корчмам не пили».
Церковные власти были озабочены падением престижа духовенства и размахом питейной торговли в местах сбора богомольцев, что приводило к нежелательным последствиям: «Безчинье и смута всякая, и брань, и бои, а иных людей и до смерти побивают». В своих челобитных они просили не допускать торговли вином у монастырей по праздникам — ведь «чудотворное место пустеет»>{135}.
Церковный собор 1667 г. категорически запретил держать корчмы в монастырях. Не раз делались безуспешные попытки прекратить в обителях производство и употребление крепких спиртных напитков, пока в 1682 г. указом патриарха не было запрещено винокурение всем церковным властям и учреждениям. Священники и монахи подвергались аресту и штрафу, если появлялись на улице в нетрезвом виде
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.
«Эпоха дворцовых переворотов» 1725–1762 гг. — период, когда реформы Петра I и созданные им имперские структуры проходили проверку временем. В книге исследуются причины наступившей в послепетровское время политической нестабильности и механизмы её преодоления, рассматриваются события дворцовых «революций» 1725, 1727, 1730, 1740–1741 и 1762 гг., выявляются их типичные черты и особенности, прослеживаются судьбы их участников и вызванные ими к жизни практики взаимодействия верховной власти и дворянства.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
В книге анализируются армяно-византийские политические отношения в IX–XI вв., история византийского завоевания Армении, административная структура армянских фем, истоки армянского самоуправления. Изложена история арабского и сельджукского завоеваний Армении. Подробно исследуется еретическое движение тондракитов.
Экономические дискуссии 20-х годов / Отв. ред. Л. И. Абалкин. - М.: Экономика, 1989. - 142 с. — ISBN 5-282—00238-8 В книге анализируется содержание полемики, происходившей в период становления советской экономической науки: споры о сущности переходного периода; о путях развития крестьянского хозяйства; о плане и рынке, методах планирования и регулирования рыночной конъюнктуры; о ценообразовании и кредиту; об источниках и темпах роста экономики. Значительное место отводится дискуссиям по проблемам методологии политической экономии, трактовкам фундаментальных категорий экономической теории. Для широкого круга читателей, интересующихся историей экономической мысли. Ответственный редактор — академик Л.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
В стольном граде Киеве правит великий князь Ярослав Мудрый – строитель, политик и просветитель. Но обитателям маленького, далекого от столичного великолепия городка нет дела до князя и его ближних. У них иные заботы – выжить во время непрестанных набегов жестоких степняков – печенегов.И однажды в дом простого рыбака приходит беда – печенеги похищают его жену Ольгу. Где искать ее? Уж не на рабском ли торгу в Константинополе – Царьграде, куда степняки увозят на продажу русских полонянок?Путь до Царьграда не близок и труден.
Безжалостная опричнина Иоанна Грозного, славная эпоха Петра Великого, восстание декабристов и лихой, жестокий бунт Стеньки Разина. История Руси и России — бурная, полная необыкновенных событий, трагедий и героических подвигов.Под пером классика отечественного исторического романа С. Алексеева реалии далекого прошлого, увиденные глазами обычных людей, оживают и становятся близкими, интересными и увлекательными.
Славная эпоха конца XVII – начала XVIII веков, «когда Россия молодая мужала гением Петра». Герои увлекательного исторического романа известного отечественного писателя А.Волкова – два брата, два выходца из стрелецкой семьи – Илья и Егор Марковы. Им, разлученным в детстве, предстоит пройти по жизни совершенно разными путями. Младший, пройдя через множество трудностей и пережив немало увлекательных приключений, станет одним из обласканных славой «птенцов гнезда Петрова». Старший же изберет другую дорогу – жребий бунтаря и борца за справедливость, вечно живущего, как на лезвии ножа…
«Горе, горе тебе, великий город Вавилон, город крепкий! Ибо в один час пришел суд твой» (ОТК. 18: 10). Эти слова Святой Книги должен был хорошо знать ученик Духовной семинарии маленький Сосо Джугашвили, вошедший в мировую историю под именем Сталина.