Государь всея Руси - [12]
В урочный час купец явился. Князь Дмитрий для виду, чтоб и челядь не заподозрила чего-нибудь, потомил его в сенях, сам томясь в горнице, а когда позвал — прокрался с ним укромным проходом в обиходные, нежилые хоромы и запёрся на засов в отводной[23] горенке.
Говорили тоже с утайкой — вполголоса.
— Я не купец... И русский.
— То и дурно видно. По единому твоему наречью ляцкому.
— Худо, коли так... Намеренно образ купецкий принял, чтоб царских соглядатаев обвести. Больно их много повсюду.
— Царских соглядатаев, буде, и обвёл, а меня — нет. Говори, что там брат? Беда какая стряслась иль иное что?
— Я к тебе, князь, не от брата твоего... Я из Старицы, от княгини Евфросинии.
— А сё? — князь оттопырил палеи с перстнем.
— Велела княгиня сей перстень тебе передать. Молвила: иному ты ничему не поверишь.
— А ей кто его передал?
— Того мне княгиня не сказывала, да мне и не надобно ведать сие. Токмо ясно и так: тот, кто с нею в согласных мыслях. Ты, князь, чает она, також с нею?
— Ей потребны доказательства?
— Нет. Восемь лет твоей ссылки — самое великое доказательство. Ей потребно иное — твоя смелость и решительность постоять за правое дело... Твоя и братьев твоих.
— Что так вдруг загорелось княгине?
— Не вдруг, князь! На Москве... Неужто вести сюда не доходят?
— Что на Москве?
— На Москве открыто поднялись свойственники ваши — Оболенские: Кашин, Немой, Шевырев... Стародубские, суздальские, ярославские княжата ещё медлят, но и они уже наизготове. Пожар уж занялся, князь! Пора начинать и вам. Княгиня так молвила: вы, Куракины, можете сделать более, нежели все княжата разом. Ты, князь, тут, во Пскове, старший ваш, князь Фёдор, — в Новограде, Пётр и Семён — в Казани, а Иван, сколико сможет, будет пособлять вам в Москве. Ежели вы поднимете сии три конца — Новоград, Псков и Казань... Княгиня молвила, ежели вы поднимете их...
— Ежели, ежели! — подхватился с лавки князь Дмитрий, то ли рассердившись, то ли чрезмерно разволновавшись, и принялся ходить из угла в угол с напряжённо вскинутой головой. — Господи! — он остановился, мучительно зажмурился. — Неужто я дожил до сего часа?!
Он постоял так несколько мгновений, взволнованно-отрешённый, и вдруг надменно заговорил — в полный голос, забыв о предосторожности:
— Княгиня, должно быть, мнит, что на тех трёх концах вся Россия держится? Новоград! Казань! Казань за Волгой! Сё почти на том свете! И братья мои там как в преисподней! Новоград! Великий Новоград! Но великий он токмо в преданиях, в летописях. Новоград уж давно позабыл про своё величие, зато добре помнит те виселицы, что стояли на всём пути от Москвы до самого Рюрикова городища[24]. Нынешний Новоград не супротивник Москве, тем паче Псков. Что Псков? Он и в лучшие времена был лише пригородном Новограда.
— Что же сказать княгине? Отрекаетесь?
— Отрекаемся?! Мы, Куракины, отрекаемся? Княгиня повелит вырвать тебе язык, буде скажешь ей такое. Да, Новоград со Псковом не супротивник Москве... без нас, без Куракиных! Но мы тут, и как писано: кирпичи пали — построим из камня, сикоморы[25] вырублены — заменим их кедрами! Некогда пращур наш Иван Юрьевич Патрикеев свёз на Москву вечевой колокол новогородский... Он и доныне висит на набатной башне в Кремле. Теперь мы, потомки Ивана Юрьевича, вкусив сполна великокняжеских милостей, возьмёмся возворотить тот колокол назад. Иным ничем Новоград не прельстить и не поднять супротив Москвы. Токмо во имя прежних вечевых вольностей и станет Новоград вершить головой[26].
— У меня грамота... к новогородскому владыке и ко всей Новогородской земле. Неотступным, крепким словом своим обещает князь Володимер Старицкий, внук великого князя Иоанна Васильевича и правнук Василия Васильевича Тёмного, прежние вольности Великому Новограду.
— Паче б внук Иоанна Васильевича[27] новогородскому владыке святительский сан[28] посулил. Доходят вести, что Макарий[29] дряхл вельми и хвор, не сегодня-завтра преставится?
— Истинно, вельми дряхл. На Вербное воскресение вход Господень в Иерусалим праздновали в Москве без владыки. На осляти вместо него ехал Варлаам Коломенский.
— Смерть Макария и нам облегчит дело. Макарий новгородец, и Новограду сие не безразлично. Там чтят Макария. Увещательное слово его может подействовать пуще царской грозы. Сие також надобно учитывать... внуку Иоанна Васильевича. Вот о чём непременно скажи княгине! А может статься и так, что по смерти Макария Иван сам призовёт Пимена на святительское место[30], и тот не отречётся, нет! Хоть и почитает свой белый клобук выше чёрного митрополичьего. Об этом думала княгиня, составляя свою грамоту? Думала, кому вверяет свою и нашу судьбу? Иль внук Иоаннов думал за неё?
— Княгиня и мысли таковой не допускает. При нынешнем государе Пимену не быть митрополитом. Да и архиепископом остаться ли? Князь запамятует, чьими стараниями воздет на голову Пимена белый клобук. Стараниями протопопа Селивестра! А нынче царю ненавистно всё, в чём хоть капля деяний его прежнего духовника.
— Пимена он не тронет. Свариться с Церковью не дерзали ни дед его, ни отец. Он також не дерзнёт. Тем паче нынче. Наоборот, он поищет союза со святопрестольными отцами, ибо на чьей стороне будет Церковь, на той стороне будет и верх. А Церковь — сие не токмо Макарий, но и Пимен. А Пимен и Макарий — не одно и то же! Се два стана, две стороны. Одна, та, что с Макарием, — осифляне
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
«Если ты покинешь родной дом, умрешь среди чужаков», — предупреждала мать Ирму Витале. Но после смерти матери всё труднее оставаться в родном доме: в нищей деревне бесприданнице невозможно выйти замуж и невозможно содержать себя собственным трудом. Ирма набирается духа и одна отправляется в далекое странствие — перебирается в Америку, чтобы жить в большом городе и шить нарядные платья для изящных дам. Знакомясь с чужой землей и новыми людьми, переживая невзгоды и достигая успеха, Ирма обнаруживает, что может дать миру больше, чем лишь свой талант обращаться с иголкой и ниткой. Вдохновляющая история о силе и решимости молодой итальянки, которая путешествует по миру в 1880-х годах, — дебютный роман писательницы.
Жизнеописание Хуана Факундо Кироги — произведение смешанного жанра, все сошлось в нем — политика, философия, этнография, история, культурология и художественное начало, но не рядоположенное, а сплавленное в такое произведение, которое, по формальным признакам не являясь художественным творчеством, является таковым по сути, потому что оно дает нам то, чего мы ждем от искусства и что доступно только искусству,— образную полноту мира, образ действительности, который соединяет в это высшее единство все аспекты и планы книги, подобно тому как сплавляет реальная жизнь в единство все стороны бытия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.