Гостья - [57]

На сцене танцевали пар пятнадцать; другие разошлись по кулисам, ложам; одна группа расположилась в креслах балкона. Внезапно на авансцену, словно эльф, выскочил Жербер; его преследовал Марк Антоний, изображая вокруг него танец обольщения; это был мужчина с довольно плотным телом, исполненным, однако, живости и грации. Жербер выглядел слегка пьяным. Большая черная прядь волос падала ему на глаза, он останавливался, неуверенно кокетничая, потом бросался прочь, стыдливо прикрывая рукой голову, то убегал, то возвращался с видом робким и соблазнительным.

– Они очаровательны, – заметила Поль.

– Самое пикантное то, что у Рамблена действительно такие наклонности. Впрочем, он этого и не скрывает.

– А я задавалась вопросом: та женственность, которой он наделил Марка Антония, – результат искусства или природных наклонностей? – сказала Поль.

Франсуаза бросила взгляд на Пьера; он оживленно что-то рассказывал Ксавьер, которая, казалось, вовсе его не слушала; с жадным интересом она зачарованно смотрела на Жербера. Франсуазу неприятно поразил этот взгляд: похоже было на тайное, но настойчивое овладение.

Музыка смолкла, и Франсуаза отошла от Поль.

– Я тоже хочу потанцевать с вами, – сказала Ксавьер, завладевая Франсуазой. Она обняла ее, и Франсуаза готова была улыбнуться, почувствовав, как судорожно сжалась эта маленькая ручка на ее талии; она с нежностью вдохнула запах чая, меда и плоти, запах Ксавьер.

«Если бы я могла сделать ее своей, я полюбила бы ее», – подумала Франсуаза.

Эта властная девочка тоже была не чем иным, как кусочком вялого, беспомощного мира.

Ксавьер не упорствовала в своем усилии: как обычно, она стала танцевать сама по себе, не заботясь о Франсуазе, которой не удавалось успевать за ней.

– Дело не ладится, – с обескураженным видом сказала Ксавьер. – Я умираю от жажды. А вы?

– В буфете Элизабет, – заметила Франсуаза.

– Ну и что, – сказала Ксавьер, – я хочу пить.

Элизабет разговаривала с Пьером; она много танцевала и казалась чуть менее мрачной; она усмехнулась как заядлая сплетница:

– Я только что рассказывала Пьеру, как Элуа весь вечер крутилась вокруг Тедеско. Канзетти была без ума от ярости.

– Элуа хороша сегодня, – заметил Пьер, – эта прическа ей на пользу; у нее больше физических возможностей, чем я думал.

– Гимьо говорил мне, что она бросается на шею всем подряд, – сказала Элизабет.

– На шею – это только так говорится, – заметила Франсуаза.

Слово у нее вырвалось, однако Ксавьер и не поморщилась. Возможно, она не поняла. Когда разговоры с Элизабет не были напряженными, они легко приобретали пошловатый оборот. Было тягостно чувствовать рядом с собой эту строгую маленькую добродетель.

– К ней относятся как к последней шлюхе, – сказала Франсуаза. – Самое забавное то, что она девственница и стремится таковой оставаться.

– Это какой-то комплекс? – спросила Элизабет.

– Это из-за цвета ее лица, – со смехом ответила Франсуаза.

Она умолкла. Пьер, похоже, испытывал невыносимые муки.

– Вы больше не танцуете? – поспешно обратился он к Ксавьер.

– Я устала, – ответила та.

– Вас интересует театр? – с воодушевлением спросила Элизабет. – У вас действительно призвание?

– Знаешь, поначалу это скорее тяжело, – сказала Франсуаза.

Наступило молчание. Ксавьер вся целиком, с ног до головы, была живым укором. Когда она находилась рядом, все приобретало такой вес, это было удручающе.

– Ты сейчас работаешь? – спросил Пьер.

– Да, все в порядке, – ответила Элизабет и добавила безразличным тоном: – Лиза Малан по поручению Доминики хотела выяснить мои намерения относительно художественного оформления ее кабаре; возможно, я соглашусь.

У Франсуазы сложилось впечатление, что Элизабет хотелось бы сохранить секрет, но она не могла устоять перед желанием поразить их.

– Соглашайся, – посоветовал Пьер, – это дело будущего, с таким заведением Доминика только выиграет.

– Милая Доминика, это забавно, – со смехом сказала Элизабет. – Люди для нее определены раз и навсегда. Любое изменение исключено в этом застывшем мире, где она с таким упорством искала надежные ориентиры.

– Она очень талантлива, – заметил Пьер.

– Она была мила со мной и всегда безмерно мной восхищалась, – беспристрастным тоном сказала Элизабет.

Франсуаза почувствовала, как нога Пьера больно придавила ее ногу.

– Ты непременно должна выполнить свое обещание, – сказал он. – Ты слишком ленива; Ксавьер научит тебя танцевать румбу.

– Пошли! – покорно сказала Франсуаза, увлекая за собой Ксавьер.

– Потанцуем три минутки, чтобы отвязаться от Элизабет, – предложила она.

С озабоченным видом Пьер пересек сцену.

– Я буду ждать вас в твоем кабинете, – сказал он. – Выпьем спокойно наверху по стаканчику.

– Пригласим Поль и Жербера? – спросила Франсуаза.

– Нет, зачем? Пойдем втроем, – немного сухо ответил Пьер.

Он исчез. За ним на некотором расстоянии последовали Франсуаза и Ксавьер. На лестнице они встретили Беграмяна, который пылко целовал малютку Шано; фарандола торопливо пересекла фойе второго этажа.

– Наконец-то у нас будет немного покоя, – сказал Пьер.

Франсуаза достала из шкафа бутылку шампанского. Это было хорошее шампанское, припасенное для избранных гостей; были еще сэндвичи и печенье, которые подадут на рассвете, перед тем как расстаться.