Госпожа сочинительница - [37]

Перед толпой благоразумно.

Свои волнения таю.

Уж не смущаюсь я без нужды.

Уж странны мне младые сны.

Но все-таки не вовсе чужды.

И, слава богу, не смешны.

Пусть вновь мелькнет хоть тень былого.

Пусть, хоть напрасно, в этот миг.

С безмолвных уст сорвется слово.

Пусть вновь душа найдет язык!

Она опять замолкнет вскоре, —

И будет в ней под тихой мглой.

Как лучший перл в бездонном море.

Скрываться клад ее немой.

И еще вот это — спустя год: прелестные, искренние строки тоскующей женщины, у которой все сложилось в жизни далеко не так, как хотелось бы, жалоба, словно бы прерванная на полувздохе:

К тебе теперь я думу обращаю.

Безгрешную, хоть грустную, — к тебе!

Несусь душой к далекому мне краю.

И к отчужденной мне давно судьбе.

Так много лет прошло, — и дни невзгоды.

И радости встречались дни не раз;

Так много лет, — и более чем годы.

События переменили нас.

Не таковы расстались мы с тобою!

Расстались мы — ты помнишь ли, поэт? —

А счастья дар предложен был судьбою;

Да, может быть, а может быть — и нет!

Кто ж вас достиг, о светлые виденья?

О гордые, взыскательные сны?

Кто удержал минуту вдохновенья?

И луч зари, и ток морской волны?

Кто не стоял, испуганно и немо.

Пред идолом развенчанным своим?..

Впрочем, в 40-е годы Каролине пока еще не на что особенно было жаловаться. У нее родился сын; эти годы были временем расцвета ее поэтического дарования. Она много писала, беспрестанно печаталась в журналах и альманахах. О ее переводах даже желчный Белинский высказывался с восторгом: «Удивительный талант г-жи Павловой переводить стихотворения со всех известных ей языков и на все известные ей языки начинает наконец приобретать всеобщую известность. Но еще лучше (по причине языка) ее переводы на русский язык; подивитесь сами этой сжатости, этой мужественной энергии, благородной простоте этих алмазных стихов, алмазных и по крепости, и по блеску поэтическому».

Да, Каролина выработала свою характерную поэтическую манеру — несколько холодноватую, но в высшей степени эффектную. Правда, злые языки болтали, она-де так упоена своим успехом, что скоро весь народ разбежится из ее салона: она совершенно зачитывает людей своими стихами и никого больше не желает слышать. Впрочем, эти пророчества не сбылись, и отнюдь не словоохотливость Каролины стала причиной грядущих печальных перемен в ее жизни…

До них, однако, было еще далеко, пока Каролина купалась в волнах успеха.

В 1848 году был издан ее роман «Двойная жизнь», написанный стихами и прозой. К тому же времени относится небольшая поэма «Разговор в Трианоне», которую сама Каролина считала лучшим своим произведением. Это фантастический спор встретившихся на балу в Трианоне Калиостро и графа Мирабо о несовершенствах человеческой природы, о том, что людям свойственно забывать уроки предыдущих поколений: так, аристократы, которые веками угнетали низшие классы, снова и снова забывают о том, что нельзя пользоваться плодами чужого труда, что беспрестанно подавляемая гордость может однажды разогнуться — и ударить своего угнетателя так, как это уже было во Франции, было в Англии… Где произойдет вновь?..

Намеки, имевшиеся в поэме, оказались слишком явственны и дерзки — поэма была запрещена цензурой. В то время фрондерство (через полтора столетия вместо этого слова станут употреблять другое — диссидентство, но суть явления за это время мало изменится) было не просто хорошим тоном, но непременным свойством всякого интеллигентного человека. Поэтому популярность салона Павловых еще выросла.

Несколько лет все шло наилучшим образом. А потом начались серьезные неприятности.

Во-первых, Каролина узнала о том, что муж ей неверен. Но это ладно, у нее и самой рыльце было в пушку… Что же вы хотите, нельзя подкидывать в сердечный костер только старые дрова, вдохновение нуждается в постоянном топливе! Гораздо хуже оказалось то, что муж ее, как уже было сказано, — завзятый игрок, проигрывал да проигрывал, а потом как-то незаметно выяснилось, что он спустил с рук все состояние жены.

Обидно было ей думать, что жизнь отдана в развлечение человеку недостойному, так и не полюбившему ее, поэтому все чаще срываются с пера такие грустные стихи, что страшно становится этих проблесков искренности у преуспевающей поэтессы, знаменитой хозяйки салона, словно бы более дамы, чем женщины, безусловно, светской, выдержанной особы… но, оказывается, совершенно разочарованной в жизни.

И в душе, созрелой ныне.

Грустный слышится вопрос:

В лучшей века половине.

Что ей в мире удалось?

Что смогла восторга сила?

Что сказал души язык?

Что любовь ее свершила.

И порыв чего достиг? —

С прошлостью, погибшей даром.

С грозной тайной впереди.

С бесполезным сердца жаром.

С волей праздною в груди.

С грезой тщетной и упорной.

Может, лучше было б ей.

Обезуметь в жизни вздорной.

Иль угаснуть средь степей…

Отношение Каролины к беспутному постылому супругу ясно видно в забавном, но очень ехидном стихотворении «Портрет»:

Приятель мой разумным шел путем.

Но странным, идиллическим причудам.

Подвластен был порою: много в нем.

Способностей хранилося под спудом.

И много сил…

Не он один: их много есть, увы!

С напрасными господними дарами;