Госпожа президент - [16]

Салхус дал этому слову как бы повисеть в воздухе, точно добиваясь шокирующего эффекта.

— Что-то я не пойму, куда ты, собственно, клонишь, — спокойно проговорила министр внутренних дел. — Мы все прекрасно знаем, кто сопровождает президента, и, на мой взгляд, это отнюдь не…

— Фактически это очень мало, — повторил Петер Салхус. — Как правило, американский президент привозит с собой две-три сотни агентов. Собственных поваров, целый парк автомобилей. Громадный фургон с современным оборудованием связи. Военный автомобиль «скорой помощи». Пуленепробиваемые экраны, используемые во время публичных выступлений, компьютеры, целые псарни — ищеек, собак, натренированных на взрывчатку, сторожевых псов.

Он выпрямился и опять поморщился.

— Но сюда приезжает дама с прямо-таки малочисленным сопровождением. Прошу прощения… — быстро сказал он, жестом останавливая возражения премьер-министра. — В смысле президент. Госпожа президент. Но почему? — наверняка спросите вы. Почему, скажите на милость, американский президент отправляется в свою первую зарубежную поездку с настолько немногочисленной охраной?

Слушатели, судя по всему, не очень-то над этим задумывались. Наоборот, до сих пор речь все время шла о куче американских чиновников, которые стучали в двери, заявлялись в офисы, реквизировали оборудование и вообще чинили препятствия норвежской полиции.

— Потому что здесь безопасно, — медленно, с расстановкой отчеканил он и повторил: — Потому что в Норвегии безопасно. Мы так думали. Только посмотрите на нас. — Он медленно стукнул себя по груди и, поскольку все слушали его внимательно, негромко повторил: — Абсурдная ситуация. Эта маленькая загогулина на карте, эта…

Салхус бросил взгляд на карту мира: затертые углы, жирные буквы Югославия тянулись по Балканам, — и только головой покачал.

— Добрая старая Норвегия, — сказал он, проведя пальцем по карте с севера на юг. — Много лет мы рассуждали о том, каким пестрым стало наше общество и какое множество культур впитала наша нация, а в следующий миг баюкали себя представлением о безмятежности и инаковости. Мир подступил к нам совсем близко, твердим мы и при этом до глубины души обижаемся на этот самый мир, если он не смотрит на нас в точности так же, как мы сами, то есть не считает нас идиллическим пятном на карте. Мирным уголком, богатым, щедрым, доброжелательным ко всем.

Он прикусил нижнюю губу.

— Мы оказались в средоточии серьезного, опасного конфликта, и я хочу, чтобы вы вполне это осознали. Страна подготовлена к разного рода кризисам, насколько к ним вообще можно подготовиться. Мы готовы к эпидемиям и иным катастрофам. Кое-кто даже полагает, что мы и к войне готовы…

Он слегка улыбнулся министру обороны, но тот сидел с каменным лицом.

— Однако мы совершенно не готовы вот к этому. К происходящему сейчас.

— Уточни, — обронила министр внутренних дел ясным и звонким голосом.

— К тому, что проворонили американского президента.

Министр юстиции некстати вздохнул, что прозвучало как смешок.

— И с этим они так просто примириться не могут, — невозмутимо добавил Салхус, возвращаясь к своему креслу. — Конечно, в ходе истории американцы теряли президентов, на которых совершались покушения. Но никогда, ни единого разу, на чужой территории. И смею вас уверить, — он грузно сел, — каждый из агентов Secret Service, которые сейчас шныряют вокруг и осложняют жизнь нашим сотрудникам, воспринимают это как свое личное дело. Сугубо личное. This happened on their watch,[12] и они отнюдь не желают, чтобы всю вину свалили на них. Для них это хуже, чем… Для них это…

Премьер-министр воспользовался заминкой и быстро спросил:

— С кем… с кем, собственно, можно их сопоставить?

— Ни с кем.

— Ни с кем? Но ведь это полицейское подразделение, и…

— Верно. Они выполняют также целый ряд других задач, но главное место в их работе занимает обеспечение охраны, так повелось со времен покушения на президента Мак-Кинли в тысяча девятьсот первом году. Случившееся сегодня ночью всерьез ставит их репутацию под угрозу. Особенно потому, что связано с нешуточным просчетом. Ими же и допущенным.

Карандаш министра юстиции все так же позвякивал в кофейной чашке. Больше не слышалось ни звука. На сей раз и вопросов не последовало.

— Они ошиблись в оценке ситуации, — сказал Петер Салхус. — Грубейшим образом ошиблись. Не мы одни считаем эту страну мирным уголком опасного мира. Американцы тоже. И, помимо пропажи президента, самое прискорбное во всем этом деле то, что американцы действительно поверили в здешнюю безмятежность. Хотя вообще-то им куда сподручнее оценивать такие вещи, нежели нам. Им следовало бы просто-напросто проявить объективность, поскольку…

— Поскольку у них несравненно больше разведданных, — медленно докончила министр внутренних дел.

— Да.

— Конечно, — сказал премьер-министр.

— Вот именно, — кивнул министр обороны.

— Да, — повторил Петер Салхус.

Повисла тишина. Даже министр юстиции оставил в покое свою чашку. Плазменный экран на стене светился ровной голубизной, не имея ничего сообщить. Одна из ламп дневного света под потолком замигала, неравномерно и беззвучно. Когда тишину нарушила муха, с глухим жужжанием устремившаяся вверх, Петер Салхус проводил ее взглядом. Тишина между тем становилась мучительно неловкой.