Госпожа Печалей - [25]

Леди Олиндер вытянула вперед посох.

Яхангир увидел, что набалдашник посоха сделан из стекла. Внутри, пренебрегая всеми законами гравитации, падали, падали, падали нескончаемым потоком песчинки. Падали, образуя узор, преисполненный смысла. Яхангир вспомнил Ивора, маяк, предсказание. Он знал, что смотрит сейчас на могильные пески, движущиеся на краю Шаиша — и вмещающие в себя все варианты завтрашнего дня.

Разум Яхангира не мог расшифровать значение узоров, но он почувствовал, как какая-то внешняя сила помогает ему найти смысл в россыпи песчинок. Сила принадлежала леди Олиндер, но в ней не было обмана. У нее не было причин лгать ему. Никакая ложь не могла уничтожить надежду вернее, чем зрелище будущего, для которого он был избран. Облик полного пророчества, а не слепленных кое-как обрывков, которые дураки Ивора увязали с ним.

Нечленораздельный вопль вырвался из горла Яхангира. Меч выпал из его руки. Он развернулся — и побежал. Впереди был разбитый край моста. Внизу — темные волны и Утопленный Город. Яхангир не колебался. Страшное откровение разрывало его разум. Он прыгнул с моста и погрузился в черную воду. Глубина манила, тяжесть доспехов ускоряла полет в объятия пучины.

Пока не померкло в глазах, Яхангир видел сияющую фигуру леди Олиндер, которая взирала на него сверху вниз с моста. Только в смерти он понял, сколь тщетно было все.

И как глупо было полагать, что смертная кровь способна победить Госпожу Печалей.

Глава пятая

Махьяру казалось, что он выхлебал половину моря. Другая половина стекала с промокшей насквозь одежды. Еще раз откашлявшись и выплюнув очередную порцию воды, он опустился на выступающую из песка каменную плиту. Потом посмотрел на распростертое неподалеку тело и покачал головой.

У богов своеобразное чувство юмора.

Чудо, что Махьяр не утонул, когда падал мост. Ударившись о воду, он потерял боевой молот и яростным усилием успел только разорвать ремни кирасы, прежде чем ее тяжесть утащила его в глубину. Сквозь толщу воды он видел многих не столь удачливых людей, которых тянули на дно стальные кольчуги. Когда же он вырвался на поверхность, там царил настоящий бедлам. Люди в отчаянии молотили руками и ногами, пытаясь найти хоть что-то, что поможет им удержаться на плаву, не даст утонуть. А над несчастными, безмолвные, как сама смерть, парили призраки. Устав ждать, неупокоенные устремлялись вниз, расправляясь с теми, кому удалось уцелеть при крушении.

Махьяр до сих пор не понимал, почему призраки не набросились на него. Он счел это настоящим чудом, даром самого Зигмара. Жрец поплыл к берегу, но тут заметил кого-то, барахтающегося в попытках удержаться на воде. Он, получивший отсрочку, почувствовал себя обязанным спасти несчастного и добрался до утопающего как раз в тот момент, когда тот с головой ушел под воду. Махьяр поймал и вытащил бедолагу. Это оказалась женщина. Она была без сознания, и он поплыл к берегу, поддерживая ее и увлекая за собой.

Только выбравшись на пляж, Махьяр разглядел спасенную. Ирония случившегося добавила катастрофе капельку горького юмора. Он спас Кветку. Распознай Махьяр ее раньше, возможно, он и позволил бы ей утонуть. Возможно, именно поэтому его подтолкнули спасти ее. Преподав урок смирения, умения отбрасывать предрассудки, урок подчинения воле Зигмара. Урок веры в высшую мудрость Бога-Царя.

Махьяр поднялся и, пошатываясь, подошел к Кветке. Она дышала — что ж, и то хорошо. Кожа ее посинела, тело под мокрым балахоном дрожало. Махьяр и сам страшно мерз и мог только представлять, насколько хуже сейчас этой книжнице, укреплявшей знания в ущерб физической выносливости. Жрец окинул взглядом берег, разыскивая что-нибудь из чего можно было бы попытаться разжечь костер. Но не увидел ничего, кроме песка и щебня Утопленного Города. А все, что находилось дальше от берега, скрывала завеса тумана.

— Да направит меня Зигмар, — пробормотал Махьяр.

Нужно найти хотя бы груду камней, которая заслонит их от промозглого бриза, дующего с Мора Слез. Заметив подходящее местечко, он наклонился, чтобы поднять Кветку, но тут уловил краем глаза какое-то движение. Махьяр повернулся к воде, безоружный, но готовый встретиться с тем, что приближается к берегу, и, если надо, сойтись с врагом в рукопашной.

Темная фигура брела по стоячей воде. Сперва Махьяр разглядел только копну спутанных волос. Потом проявилось лицо: осунувшееся, напряженное, но не такое бледное, как лицо трясущейся Кветки. На тощей фигуре болтался пурпурный балахон, и Махьяр с удивлением узнал этого человека. Гаевик, чародей, чьи предсказания при расшифровке могильных песков запустили всю эту череду трагических событий. В душе воина-жреца зашевелились подозрения: робкий и слабый заклинатель выжил, в то время как многие более крепкие люди погибли. А когда Махьяр заметил, что вышедший из моря колдун совершенно сухой, тревога его обострилась стократ.

Добравшись до пляжа, Гаевик остановился и улыбнулся. Улыбка его была неуверенной, нервной. Кроткой и настороженной разом. Такое проявление застенчивости могло бы обезоружить Махьяра, если бы не сухость одежды чародея.