Госпожа министерша - [13]

Живка. Боюсь задохнуться от кашля.

Нинкович. Ну, знаете, ради хорошего тона можно и потерпеть. Ноблес оближ.[6] И еще, сударыня, если только вы разрешите спросить вас кое о чем?…

Живка. Это тоже для хорошего тона?

Нинкович. Да, сударыня. Только этот вопрос, как бы сказать… не поймите меня дурно, вопрос очень деликатен… Ин кестион ту та фе дискрет.[7]

Живка. Пожалуйста!

Нинкович. Есть у госпожи любовник?

Живка (удивлена и оскорблена). Как? Ию, за кого вы меня принимаете?

Нинкович. Я вас предупредил, что вопрос очень деликатен, но, если вы хотите быть светской дамой, ин фам ди монд,[8] вы должны иметь любовника.

Живка. Сударь, но ведь я порядочная женщина!

Нинкович. Екселан![9] Это-то и интересно; ведь если любовника заводит непорядочная женщина, это совершенно неинтересно.

Живка. Только этого еще не хватает.

Нинкович. Уверяю вас, сударыня, что вы сможете стать светской дамой высшего общества, ин фам ди монд, только играя в бридж, куря и имея любовника.

Живка. Ию-ю, как трудно. Ну, что касается бриджа и куренья – это еще так-сяк, ну, а вот… насчет любовника…

Нинкович. Вы меня спросили, и я счел своей обязанностью быть с вами откровенным и ответить. Конечно, ваше дело, как поступить. Вы можете быть министершей без бриджа, папирос и любовника и вообще без светскости…

Живка. Ну, хорошо, а госпожа Драга тоже играла в бридж?

Нинкович. Конечно! Научилась!

Живка. И курила?

Нинкович. Конечно.

Живка. И… это?

Нинкович. Да, сударыня, да, у нее был и любовник.

Живка (забывшись, с большим любопытством). А кто?

Нинкович. Я.

Живка. Вы? А госпожа Ната тоже училась хорошему тону?

Нинкович. Еще как!

Живка. А кто у нее был?

Нинкович. Тоже я.

Живка. Как же это вы… так подряд?

Нинкович. Как только кабинет подает в отставку, даю отставку и я.

Живка. Значит, вы только до тех пор, пока особа находится в правительстве?

Нинкович. Да, сударыня! Пока госпожа министерша в правительстве, она должна быть светской дамой, а когда она больше не в правительстве, то может ею и не быть.

Живка. По правде говоря, у меня это никак не укладывается в голове.

Нинкович. А между тем нет ничего легче. Из всего, что я вам сказал, наиболее трудное – бридж. Что касается куренья – ну немного покашляете, и готово дело; с любовником – слегка скомпрометируете себя, и все в порядке. А бридж, поверьте, очень трудная и сложная игра. Ен же комплике, ме тре дистанге.[10]

Живка. Но, сударь, я хотела бы остаться порядочной женщиной.

Нинкович. Да оставайтесь, кто вам мешает!

Живка. То есть как «оставайтесь», а бридж… Ведь, если я начну играть в бридж, разве я останусь порядочной?

Нинкович. А почему бы и нет?

Живка. Нет, не бридж. Я не то хотела сказать… По правде говоря, у меня все перепуталось, и я не понимаю, что говорю! То, что вы говорите, в голове не укладывается!

Нинкович. Видите ли, сударыня, не так важно иметь любовника для себя, как для общества. Вы должны скомпрометировать себя, если хотите быть светской женщиной. Воала, са се ле пренсип фондаментал![11]

Живка. А как, по-вашему, мне скомпрометировать себя?

Нинкович. Надо, чтобы уже на первом, самом ближайшем, приеме у той или иной дамы вы стали предметом разговора. Скажем, пусть одна дама потихоньку шепнет другой: «Кто бы мог сказать подобное о госпоже Живке?», «А что такое?» – спросит другая дама. «Невероятно, скажет первая, но я сама достоверно слышала… подумайте, госпожа Живка отбила Нинковича у госпожи Натальи!»

Живка. Значит, начнут шептаться.

Нинкович. Но, весьма вероятно, сударыня, что найдутся и такие, которые станут за вас заступаться. «Ох, я этому не верю, не может быть, я знаю госпожу Живку, она не такая!» Так вот, тем, кто вас защищает, надо будет заткнуть рот.

Живка. Как? Заткнуть рот тем, кто за меня заступается?

Нинкович. Конечно! Именно им. Вы спросите: как? Очень легко и просто. Д'ин мани ер биен семпл![12] Вы должны приложить все усилия, чтобы министр дал мне повышение на класс, это прежде всего. Правда, мой министр может вам сказать: «Ведь он же получил повышение два месяца тому назад?» А вы ответите: «Но ведь то было при старом правительстве, а надо, чтобы он и при этом получил». Вы спросите – почему? Потому, сударыня, что это лучше всего заткнет рот тем, кто пытался бы защищать вас. А уж если мы им заткнем рот, о, тогда начнут шептаться со всех сторон.

Живка. Значит, надо, чтобы только шептались – и больше ничего?

Нинкович. О да! Этого вполне достаточно! Се сифизан![13]

Живка (раздумывает). Ну если только начнут шептаться!.. А, скажите, если будет так, я стану непорядочной только для общества, а для себя останусь порядочной?

Нинкович. Почему бы нет? Можно и так! Ca ва оси.[14]

Живка. Удивительное дело – хороший тон! Бывают женщины порядочные для общества, а на самом деле непорядочные, а здесь совсем наоборот! Ну, хорошо. Вы будете моим любовником?

Нинкович. Это, сударыня, дело вашего вкуса, дело ваших… как бы это выразиться, ин кестион де во сантиман ентим!..[15] Только, если вы спрашиваете моего совета, вам лучше взять кого-нибудь, кто уже имел практику.

Живка. То есть как это, имел практику?

Нинкович. Ну, скажем, я уже знаю все способы, чтобы вас очень быстро скомпрометировать; я сумею развернуть столько дел и придать им такую своеобразную форму, ин форм спесиал,