Господин Вечности - [54]

Утром папа куда-то испарился, а без него мы с Ильеном решили ничего не делать. Я так вообще прикинулся обивкой дивана, лёжа с книгой в руках и периодически таская со стоящего рядом столика еду. Делать что-либо ещё я отказывался наотрез.

— Ух ты, какой дружный читальный зал! — папа стоял на пороге и ехидно скалился. Позади отца привалился к дверному косяку Шон.

Да, дружненько вышло… Ильен забрался в кресло с ногами, что-то читая, близнецы валялись на полу тоже с книжками, Ван сидел на подоконнике с учебным пособием по риторике. Я, конечно же, занимал самое выгодно лежачее место. И читал отнюдь не учебник, а интересную космофантастику. "Долгий восход на Энне" # Второй раз перечитываю в условиях жестокой информационной голодовки. И не надоедает.

# Евгений Гуляковский

— Где вас обоих носило? — поинтересовался я с дивана, не спеша закрыть книгу и демонстративно глядя на страницу.

— Где надо, там и носило, — хитро сощурился отец.

Ой-ой-ой! Я знаю эту ухмылку на папином лице! Ой, знаю! Паранойя меня сейчас сожрёт, а ж… индикатор неприятностей предупреждает, что они, неприятности, будут крупными!

Убрав книгу, сел, пристально взглянул и проникновенно спросил:

— Ты что задумал, родитель?

— Тебе понравится, — пообещал папа.

— Пап, тебе по части неожиданностей дедушку не переплюнуть, но ты каждый раз стараешься, — проворчал я. — Может обойдёмся без сюрпризов?

— Но так же совершенно не интересно! — воскликнул папа и улыбка на его лице стала широкой и довольной как никогда.

Интересно, насколько крупную гадость отец задумал?

Папа согнал с лица шкодливое выражение, задержал взгляд на Ильене. Дядя отложил книгу, поднялся. Папа повернулся к Шону:

— Останься, сын.

Шон вздохнул тяжко, но согласился. Мы переглянулись с Ваном и отправились за отцом и дядей.

— Вы уверенны? — спросил нас отец.

— Пап, ты об этом кого спрашиваешь? Нас с Ваном? Так мы, вроде бы, не новички в таких делах.

Отец только кивнул. Шон отвернулся, чтобы мы не увидели, как исказилось его лицо. Брат на самом деле жалеет нас обоих. И злится на себя за то, что не мог защитить и отгородить нас от пролитой крови в прошлом, а теперь уже поздно что-то менять.

— Ирдес, Ван, — позвал Данька и показал нам растопыренные пальцы. В тот же момент Манька едва заметным кивком указала на Шона, объясняя, почему они не с нами.

Мы ответили молчаливым согласием.

В северную башню поднимались в тишине.

Покои заключения, которые язык не поворачивался назвать казематами, для двух пленников оказались обставлены хоть несколько аскетично, но удобно. Обычный набор — зал, кабинет, спальня, ванная комната. Обычная обстановка… Только решётки на окнах, чрезвычайно толстые стены и дверь, закрытая на наружный замок.

Пленники сидели в креслах под окном. Облачённые в церемониальные одежды Рыцарей. Те, что без доспехов. Ополовиненный бочонок вина возле стены. В комнату проникали закатные лучи, окрашивая деревянный пол и светлые стены в багрянец. Арсен не шелохнулся, когда мы вошли. Кайреан поднял голову. Усталое, постаревшее лицо. Бездонная пустота в глазах.

— Почему не позвали палача? — глухо спросил он.

— Палач перед тобой, — с ледяным спокойствием отозвался отец. — Это семейное дело. Никто не имеет право казнить родичей Владык, кроме самих Владык. Являясь отцом моего брата ты — часть моей семьи, выродок.

На последнем слове папа сорвался на рык. Впрочем, он быстро взял себя в руки. Мы с Ваном отступили за папину спину. Понадобимся — перестанем изображать предметы интерьера.

Кайреан кивнул, прикрыв глаза. Произнёс медленно:

— Я прошу пощады для моего друга. Для Арсена ар'Каэрта. У меня осталось ещё двое детей… они тир'Реаны. Арсен, я прошу тебя, только ты знаешь как их правильно воспитать и держать в узде безумие… Они ещё подростки… Литтории шестнадцать, Арейну только тринадцать.

Как же у тебя наглости на такое хватило?..

Ильена перекосило.

— Какой же ты ублюдок, — хрипло произнёс родич. — Обрёк ещё двоих на непрекращающийся кошмар. Молодец, проклятый. Продолжал бы в таком духе, скоро бы вся наша раса вымерла.

— Они останутся нормальными, если их правильно воспитать… — сдавленно выговорил консорт. — Я был молод, глуп, у меня не было наставника, который смог бы вовремя объяснить…

— Зато у тебя был сын, которого ты сам убил, — тихо произнёс Ильен.

Самое страшное преступление нашей расы — это детоубийство. А убийство ребёнка родителем — это вообще нечто запредельное. В этот закон входит и такая статья как "доведение до самоубийства". Кайреан довёл своего сына до самоубийства. Собственно, наследник Ильен умер. Остался жить другой, носящий то же имя. Господин Вечности, как звали его подданные Царства.

— Я никогда не смогу простить себя сам. Поэтому, прости меня ты, сын… — консорт говорил так же тихо, не отрывая взгляда от Ильена. — И убей. Это тебе поможет…

Тёмный поднялся, прошёл на середину комнаты, встал на колени. Склонил голову.

Отец достал из личного пространства клинок. Узкий, длинной от локтя до запястья, кинжал с широкой рукоятью и чёрным лезвием. Его зовут Жало. Он всегда хранится у кого-то одного. У того, кто может убивать своих. Папа провёл ладонью по лезвию, нахмурился.