Господин Вечности - [53]

— Бедный мой сын… — Отец, оказавшийся рядом, когда я поднял взгляд, просто обнял меня. — Бедный ты мой маленький сын… Если бы я мог от всего этого тебя отгородить…

— Ты просто не умирай, пап, — только и смог произнести. Горло свело. Больше даже при желании говорить я бы не смог.

— Обещаю, — ответил папа.

Как же хорошо, что у меня такой отец… И как же хорошо, что он рядом. И пусть горло свело, но как же тепло на душе. И никто не увидит скатившихся по лицу слёз, а отец и сам незаметно вытер лицо…

Двойняшек так и оставили спать на диване. Только "поле тепла" я им обновил.

Вана тоже хотели оставить спать, да эта вечно недовольная ушастая морда проснулся самостоятельно. И отправился с нами. Как и Шон, брать с собой которого в наши планы тоже не входило.

Ильен, кажется, так и не смог уснуть. Наследник трона был бледен, устал. И скрывал свою растерянность под маской раздражительности. Ну вылитый я. Надо его подколоть, чтобы разозлился на меня и успокоился.

Пока шли до малого тронного зала, мы с братьями втроём успели довести дядю до белого каления, попыток нас убить и отчаянной просьбы императору утихомирить своих наследников. В общем, дёргаться он перестал, что нас полностью устраивало.

В зале с видом ждущих казни смертников нас ждали двенадцать Рыцарей. Отец зорко оглядел преклонивших колено тёмных. Повернулся ко мне.

— Сын, дай-ка мне Старшую печать.

— Тогда дай Младшую, — потребовал я, снимая кольцо.

Подал артефакт отцу, безмолвно интересуясь: "Инструкция для юзера-лузера нужна?"

"Ремня давно не получал?" — не менее ехидным взглядом ответил мне отец, забирая мою… хм… дедушкину печать и отдавая мне свою.

А потом… потом было судебное разбирательство. Долгое. Муторное. Выматывающее всех участников. Папа вёл допросы при помощи печати, я его дублировал и помогал, потому что ведущую роль физически не выдержал бы. Ильен выступал как в качестве допрашивающего, так и в качестве свидетеля. К вечеру меня мутило от голода, беспощадно кружилась голова и было такое ощущение, будто меня весь день били ногами. Причём ногами, не в тапочки обутыми.

— Что скажешь, Старший Наследник? — поинтересовался отец, не глядя на меня. Я сам только взгляд скосил, не поворачивая головы. Его мутило даже больше чем меня, что видно по лицу. Он в каждой душе читал, память им наизнанку выворачивал. Как его самого не вывернуло… Хотя, мы специально не ели.

— Каждый из них заслуживает казни, — ледяным тоном отозвался я. — Но мы не можем себе позволить убить их сейчас, отец-Император. Это политически невыгодно в сложившейся ситуации. Я считаю, что мы должны рассмотреть ситуацию более полно в отношении десяти из двенадцати присутствующих.

— Ты уверен? — повернулся ко мне отец.

Я прекрасно понял подтекст его вопроса. И сам посмотрел на дядю.

— Мне понадобится Тень. — Ильен тоже всё правильно понял.

— У Кордана ар'Каэрта есть пара учеников, — проговорил Шон. — Любой из них будет рад стать настоящей Тенью тебе.

Ильен не ответил, пристально глядя в глаза одного из тех, кто лишил его крыльев.

— Нет, — тихо, но твёрдо ответил дядя. И добавил понятное нам всем слово: — Одиннадцати…

— Ван, Шон, проводите консорта в северную башню, — холодно приказал папа. — Остальные будут ждать решения Владык Мира, и выполнять полученные ранее приказы.

Арсен поднялся со своего места и тяжело произнёс:

— Тень желает остаться с действовавшим до сего момента правителем. Я уже и так похоронил двух императоров, двух императриц и потерял двух наследников. Больше не хочу и не могу. Прости нас, если сможешь, Ильен. Мы совершили слишком много непростительных ошибок.

— Воля твоя, Арсен, — ледяному тону могли позавидовать айсберги. Только на дне зрачков потемневших глаз отражалась горечь пополам с обидой. Ильен никогда не сможет их простить. — Отправляйся с Кайреаном, — и родителя своего "папой" он больше никогда не назовёт.

Не могу сказать, что не понимаю родича.

Шон с Ваном повели двух покорно шагающих тёмных в тюрьму. Проходя мимо нас, Кайреан замедлил шаг и с такой мукой взглянул на своего сына, что даже я едва смог удержать каменную мину. Но Ильен и бровью не повёл, не удостоив родителя взглядом.

Папа, если б ты только знал, как я безмерно счастлив, что именно ты мой отец. И что мама у меня нормальная. Ну, то есть, примерно такая же нормальная, как всё семейство.

Когда мы трое вышли из тронного зала, я уже всерьёз прикидывал, как бы половчее упасть куда-нибудь в наименее пыльный угол, и сколько мне удастся там поспать.

— Папа, — я бессильно привалился к ближайшей опоре, оказавшейся отцовским плечом. — Пойдём кого-нибудь съедим.

— Может, "чего-нибудь"? — сочувственно, но всё-таки с улыбкой спросил родитель.

— Нет, пап, "кого-нибудь", — уверенно откликнулся я, заставляя себя встать прямо. — И прибейте меня кто-нибудь, пожалуйста…

— Это мы всегда с удовольствием! — как из ниоткуда появились вездесущие близнецы. — Но мы предпочитаем здоровые и вменяемые жертвы. Поэтому мы тебя сначала покормим…

— Какой ужас, — убито произнёс я, и повис на плечах Маньяков, молча эти плечи подставивших.

Собрались мы только на следующий вечер. После допроса никто из нас не был способен даже говорить внятно. Нет, папа ещё более-менее держался, но я, оказавшись в той комнате, где мы вчера обменивались стратегически важными сведениями, с некоторым трудом одолел организованный двойняшками ужин, выпихал их с дивана и провалился то ли в сон, то ли в глубокий обморок…