Господа Головлевы - [7]

Но, увы! он так мало привык обращаться с деньгами, так нелепо понимал размеры действительной жизни, что сказочной годовой тысячи рублей достало очень ненадолго.
In five or six years he was totally ruined, and was only too glad to enter the militia, which was then being organized.	В какие-нибудь четыре-пять лет он прогорел окончательно и был рад-радехонек поступить, в качестве заместителя, в ополчение, которое в это время формировалось.
No sooner, however, did the militia troops reach Kharkov than peace was concluded, and Golovliov went back to Moscow, dressed in a somewhat threadbare uniform and high boots. By this time his house had already been sold, and the only thing he owned was a hundred rubles.	Ополчение, впрочем, дошло только до Харькова, как был заключен мир, и Г оловлев опять вернулся в Москву. Его дом был уже в это время продан. На нем был ополченский мундир, довольно, однако ж, потертый, на ногах - сапоги навыпуск и в кармане - сто рублей денег.
He began "speculating" with this capital, that is, he tried his luck at cards, but in a short time he lost all he had.	С этим капиталом он поднялся было на спекуляцию, то есть стал играть в карты, и невдолге проиграл все.
Then he conceived the plan of visiting his mother's well-to-do peasants who lived in Moscow. Some of them invited him to dinner, others, yielding to his importunings, gave him tobacco or lent him small sums of money.	Тогда он принялся ходить по зажиточным крестьянам матери, жившим в Москве своим хозяйством; у кого обедал, у кого выпрашивал четвертку табаку, у кого по мелочи занимал.
At last the hour came when he found himself before a blind wall, as it were.	Но, наконец, наступила минута, когда он, так сказать, очутился лицом к лицу с глухой стеной.
He was already almost forty years old, and had to confess to himself that his nomadic existence was too much for his strength.	Ему было уже под сорок, и он вынужден был сознаться, что дальнейшее бродячее существование для него не по силам.
There was only one thing left to him, to take the road leading to Golovliovo.	Оставался один путь - в Головлево.
After Stepan Vladimirych, the oldest child, came Anna Vladimirovna, about whom Arina Petrovna did not like to speak either.	После Степана Владимирыча, старшим членом головлевского семейства была дочь, Анна Владимировна, о которой Арина Петровна тоже не любила говорить.
The truth of the matter was, the old lady had placed definite expectations in Annushka, but she, far from fulfilling her mother's hopes, had perpetrated a scandal which set the whole district agog.	Дело в том, что на Аннушку Арина Петровна имела виды, а Аннушка не только не оправдала ее надежд, но вместо того на весь уезд учинила скандал.
When Annushka left the girls' boarding-school, Arina Petrovna installed her at the village, hoping to make of her a sort of unpaid private secretary and bookkeeper, but instead Annushka eloped one fine night with cornet Ulanov and married him.	Когда дочь вышла из института, Арина Петровна поселила ее в деревне, в чаянье сделать из нее дарового домашнего секретаря и бухгалтера, а вместо того Аннушка, в одну прекрасную ночь, бежала из Головлева с корнетом Улановым и повенчалась с ним.

"They have married like dogs, without a parent's blessing!" complained Arina Petrovna.	- Так, без родительского благословения, как собаки, и повенчались! сетовала по этому случаю Арина Петровна.
"Lucky, though, that he submitted to a wedding ceremony at all.	- Да хорошо еще, что кругом налоя-то муженек обвел!
Another man would have taken advantage of her-and vanished into thin air.	Другой бы попользовался - да и был таков!
A fine chance for catching a bird."	Ищи его потом да свищи!
With her daughter Arina Petrovna dealt as peremptorily as she had with her hated son.	И с дочерью Арина Петровна поступила столь же решительно, как и с постылым сыном: взяла и "выбросила ей кусок".
She bestowed "a bone" upon her too, in the shape of five thousand rubles and a wretched little village of thirty souls and a manor-house going with it, so dilapidated that the wind blew through the gaping paneless windows and there was not one sound board in the flooring.	Она отделила ей капитал в пять тысяч и деревнюшку в тридцать душ с упалою усадьбой, в которой изо всех окон дуло и не было ни одной живой половицы.
In two years the young couple had gone through the money, and the cornet took himself off, deserting his wife and two twin girls, Anninka and Lubinka.	Г ода через два молодые капитал прожили, и корнет неизвестно куда бежал, оставив Анну Владимировну с двумя дочерьми-близнецами: Аннинькой и Любинькой.
Three months later the mother died, and Arina Petrovna, willy-nilly, had to take the little orphans into her own house.	Затем и сама Анна Владимировна через три месяца скончалась, и Арина Петровна волей-неволей должна была приютить круглых сирот у себя.
She installed them in a side-wing and entrusted them to the care of Palashka, old and one-eyed.	Что она и исполнила, поместив малюток во флигеле и приставив к ним кривую старуху Палашку.