Господа Чихачёвы - [17]
Таким образом, Чихачёвы, их родные, знакомые и слуги были оторваны от центральных политических событий той эпохи, до сих пор составляющих основу российского историографического нарратива. Но в последние десятилетия специалисты стремятся осветить совершенно новые аспекты жизни российского общества, рассматривая новые или слабо изученные стороны. Детальное изучение дневников и переписки Чихачёвых предоставляют нам уникальную возможность заглянуть в мир провинциального поместного дворянства накануне отмены крепостного права.
Глава 2
Общество
В дворянской родословной книге Чихачёвы числятся среди тех нетитулованных благородных семейств, которые могут проследить свой род до XVI века[81]. Изданный накануне революции «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона сообщает, что предком Чихачёвых был некий Даниил Чихачёв (или Чихачов), живший в конце XV – начале XVI века; он владел землями в Псковской и Воронежской губерниях и упомянут в шестой части «Дворянской родословной книги», а значит, принадлежал к древнему и благородному московскому дворянству. Упомянутый Даниил Чихачёв положил начало трем ветвям семейства: одна осталась в Пскове и Воронеже, вторая в начале XVI века оказалась во Владимирской губернии, а третья в конце концов проявилась в Ярославской и Вологодской губерниях. Есть свидетельства о том, что один из потомков Даниила был воеводой при Иване Грозном (по-видимому, у Андрея не было предков более высокого звания)[82].
На фамильном древе, нарисованном Андреем на одной из страниц книги «почтовых сношений», прослежена генеалогия семи поколений – до Ивана Чихачёва, жившего в конце XVI века. То, что пять предшествующих Андрею поколений (вплоть до Матвея Чихачёва, жившего в конце XVII века и владевшего землей в Пусторжевском уезде) отражены на этом рисунке верно, подтверждается данными метрических книг и военными документами. Матвей, вероятно, был сыном Степана Ивановича Чихачёва, «убитого литовцами под Друцею» в 1633 году и похороненного в Печерском монастыре под Псковом. По сведениям Фролова, Матвей унаследовал свое имение от бездетного дядюшки Луки – брата Степана Ивановича[83]. Сын Матвея Степан, следующий в роду, в официальных документах уже фигурирует как помещик Суздальского уезда Владимирской губернии – одного из тех уездов, где впоследствии унаследует собственность Андрей. У этого Степана Матвеевича было три брата; двое также владели землей в Суздальском уезде, а третий был офицером среднего ранга. Один из сыновей Степана Матвеевича, Андрей Степанович, родившийся в правление Петра Великого, а умерший вскоре после восшествия на престол Екатерины Великой, был первым Чихачёвым, о котором известно, что он жил в усадьбе Дорожаево; это был прадедушка Андрея[84]. Когда Андрей писал, что его новый каменный дом предназначен «для потомства», он подчеркивал, что ценность Дорожаево отчасти состоит в его истории: имение было пожаловано царем, передавалось от отца к сыну, и каждое поколение питало надежды содействовать его улучшению[85]. Чихачёвым, получившим Дорожаево от царя, мог быть тот же самый Андрей Степанович. Об этом человеке больше почти ничего не известно, но о его сыне, деде Андрея Михаиле Андреевиче, сохранились более подробные сведения.
Михаил Андреевич родился в 1729 году и умер где-то в самом конце XVIII столетия, незадолго до рождения в 1798 году внука Андрея. Он был сержантом Невского пехотного полка и вышел в отставку в возрасте двадцати трех лет, владел землями в Суздальском и Владимирском уездах. Михаил был женат на Анне Афанасьевне, урожденной Аксаковой, дочери Афанасия Гавриловича Аксакова (благодаря чему оказался в отдаленном родстве с семейством знаменитых славянофилов). Первым ребенком Михаила Андреевича и Анны Афанасьевны была дочь Елизавета, а следующим (и единственным дожившим до взрослого возраста сыном) – отец Андрея Иван Михайлович, родившийся в 1768 году. Следом родилась вторая дочь, Екатерина.
Иван Михайлович Чихачёв двенадцать лет прослужил в престижном Лейб-гвардии Преображенском полку, но в отставку в звании армейского капитана вышел в 1794 году после службы в малопрестижном Владимирском гарнизонном батальоне. По традиции офицерами Преображенского полка были наследники именно таких старинных московских семей, как Чихачёвы: необязательно состоятельных, но древних и благородных (самые богатые юноши предпочитали более блестящие части – например, Лейб-гвардии Конный полк). Для офицеров императорской гвардии было обычным делом переводиться в менее престижные части перед отставкой, поскольку это позволяло им перешагнуть через две ступени Табели о рангах (после 1884 года – лишь через одну) и уволиться в более высоком звании[86]. Поскольку звание наряду с именем указывалось во всех официальных документах, а также распространялось на жену и детей, это имело большое значение. Перевод Ивана Михайловича мог произойти как раз по этой причине, хотя он также просто мог захотеть служить вблизи от дома.
Иван женился на Анне Семеновне Куприяновой и в 1794–1796 годах был депутатом Дворянского депутатского собрания (подчинявшегося предводителю дворянства) Суздальского уезда. Он исполнял ту же роль в Ковровском уезде в 1804–1805 годах и был еще раз избран на 1809–1811 годы, но умер в первый год исполнения этой обязанности. Иван владел землями в Ковровском и Суздальском уездах Владимирской губернии и в Саратовской губернии
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В настоящей книге чешский историк Йосеф Мацек обращается к одной из наиболее героических страниц истории чешского народа — к периоду гуситского революционного движения., В течение пятнадцати лет чешский народ — крестьяне, городская беднота, массы ремесленников, к которым примкнула часть рыцарства, громил армии крестоносцев, собравшихся с различных концов Европы, чтобы подавить вспыхнувшее в Чехии революционное движение. Мужественная борьба чешского народа в XV веке всколыхнула всю Европу, вызвала отклики в различных концах ее, потребовала предельного напряжения сил европейской реакции, которой так и не удалось покорить чехов силой оружия. Этим периодом своей истории чешский народ гордится по праву.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
В апреле 1920 года на территории российского Дальнего Востока возникло новое государство, известное как Дальневосточная республика (ДВР). Формально независимая и будто бы воплотившая идеи сибирского областничества, она находилась под контролем большевиков. Но была ли ДВР лишь проводником их политики? Исследование Ивана Саблина охватывает историю Дальнего Востока 1900–1920-х годов и посвящено сосуществованию и конкуренции различных взглядов на будущее региона в данный период. Националистические сценарии связывали это будущее с интересами одной из групп местного населения: русских, бурят-монголов, корейцев, украинцев и других.
Коллективизация и голод начала 1930-х годов – один из самых болезненных сюжетов в национальных нарративах постсоветских республик. В Казахстане ценой эксперимента по превращению степных кочевников в промышленную и оседло-сельскохозяйственную нацию стала гибель четверти населения страны (1,5 млн человек), более миллиона беженцев и полностью разрушенная экономика. Почему количество жертв голода оказалось столь чудовищным? Как эта трагедия повлияла на строительство нового, советского Казахстана и удалось ли Советской власти интегрировать казахов в СССР по задуманному сценарию? Как тема казахского голода сказывается на современных политических отношениях Казахстана с Россией и на сложной дискуссии о признании геноцидом голода, вызванного коллективизацией? Опираясь на широкий круг архивных и мемуарных источников на русском и казахском языках, С.
Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.
В начале 1948 года Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоив себе звание полковника инженерных войск, а своим подчиненным другие воинские звания, с помощью подложных документов создал теневую организацию. Эта фиктивная корпорация, которая в разное время называлась Управлением военного строительства № 1 и № 10, заключила с государственными структурами многочисленные договоры и за несколько лет построила десятки участков шоссейных и железных дорог в СССР. Как была устроена организация Павленко? Как ей удалось просуществовать столь долгий срок — с 1948 по 1952 год? В своей книге Олег Хлевнюк на основании новых архивных материалов исследует историю Павленко как пример социальной мимикрии, приспособления к жизни в условиях тоталитаризма, и одновременно как часть советской теневой экономики, демонстрирующую скрытые реалии социального развития страны в позднесталинское время. Олег Хлевнюк — доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ.