Господь жесток - [8]

- Наверно, пуритане были правы, - задумчиво произнесла она. Наверное, наслаждение и есть корень зла. Но Боже мой, как бесцветна без него жизнь!

- Одна из моих главных драгоценностей, - сказал я, - это пуговица; мой приятель Джон-Макаронина их расписывал и продавал по дешевке. Джон был единственный настоящий анархист, которого мне довелось встретить в своей жизни. На пуговице написано: "Лемминги, вперед!" Лемминг явно испытывает неизъяснимое наслаждение, когда мчится в море. Страсть к самоуничтожению заложена в нем от природы, это часть той самой жизненной силы, благодаря которой живые существа зарождаются и появляются на свет. Делай то, что тебе приятно. - Я рассмеялся, а она отпрянула. - Так вот, сдается мне, что Господь наш - либо садюга, либо жуткий болван. Я толком не знаю, презирать его или восхищаться.

И тут у меня разом кончились все слова и силы. Я отвел от нее взгляд и долго смотрел на свои колени. Мне было стыдно, как человеку, который устроил скандал в спальне больного.

Через некоторое время она нарушила молчание:

- А ты здорово разглагольствуешь.

Я по-прежнему не поднимал глаз.

- Когда-то я проработал целый год преподавателем экономики.

- Ты ответишь мне на один вопрос?

- Если смогу.

- Что за радость была меня воскрешать?

Я подскочил, как ужаленный.

- Погляди на меня. Ну! Я примерно представляю себе, в каком я была состоянии, когда ты меня увидел. И догадываюсь, чего тебе пришлось со мной хлебнуть. Я не уверена, что сделала бы то же самое даже для Джо Энн, а она моя лучшая подруга. Ты не похож на типа, увлекающегося больными бабами, и уж тем более, черт подери, на богача, у которого уйма свободного времени. Так что же за кайф ты ловил тут в последние дни?

- Мне хотелось понять, - огрызнулся я. - Видишь ли, я очень любопытен.

- И что, удалось?

- Да. Я сложил головоломку.

- Значит, ты теперь уйдешь.

- Нет, - машинально ответил я. - Ты же еще не...

И осекся.

- Существует кое-что другое, не только наслаждение, - сказала она. Иная система стимуляции, только мне кажется, это не электроды, которые я вставляла себе в голову. Это не мозговая стимуляция. Можешь назвать ее стимуляцией мышления. Или просто радостью... своего рода удовольствием, которое возникает у человека, когда он сделает что-то хорошее или преодолеет жгучее искушение совершить дурной поступок. Или когда постижение Вселенной кажется реальностью. Никакая другая радость не бывает столь ослепительной и жгучей, поверь мне. Но за это надо платить. За это приходится отказываться от удовольствий или даже терпеть ужасную боль.

То, о чем ты говорил, конечно, правда. Нервная система и инстинкты, которые мы унаследовали от животных, действительно портят нам жизнь. Но ты сам сказал, что человек - существо, которое вечно в движении, ему тесны любые рамки. С тех пор как в человеческом мозгу затеплился разум, мы пытались преодолеть свои инстинкты, стать другими. И, ей-богу, нам это удастся. Просто эволюция - процесс медленный. Для появления мыслящей обезьяны потребовалось двести миллионов лет, а ты хочешь, чтобы всего за несколько столетий она резко поумнела? В нас, конечно, многое от леммингов, мчащихся в море, но есть и другая сила, сила противодействия. Иначе людей на земле уже не осталось бы, и не существовало бы слов, чтобы вести этот разговор и... - она окинула взглядом свое тело, - и я бы эти слова тут не произносила.

- Ну, это вышло чисто случайно.

Она хмыкнула:

- А что не случайно в нашей жизни?

- Ладно, все путем! - заорал я. - Все распрекрасно! Раз мир спасен и ты его держишь под контролем, то я пошел.

Когда я кричу, у меня прорезается мощнейший голос. Но она и бровью не повела, а продолжала как ни в чем не бывало.

- Теперь я могу сказать, что я сполна познала наслаждения. И, пожалуй, остаток жизни проведу, придерживаясь золотой середины. Посмотрим, что из этого выйдет. Начнем хотя бы с того, что я попрошу тебя минут через десять принести мне слабенький чай и гренки. Что же касается другого, то есть радости, то я хочу испытать ее в полной мере. Я ни черта не знаю о радости, но, насколько мне известно, она связана с нежностью и заботой и... как, кстати, тебя зовут? Ты говорил...

- Неважно! - рявкнул я.

- Ну, хорошо. А что я могу для тебя сделать?

- Ничего!

- Но тогда зачем ты сюда пришел?

Я так рассвирепел, что выложил ей все начистоту:

- Я пришел обчистить твою вонючую квартиру!

Она выпучила глаза, а потом бухнулась в подушку и захохотала, да так, что даже прослезилась. Я пытался удержаться, но не смог и тоже рассмеялся, и мы вместе делили ее радость точно так же, как прошлой ночью делили ее горе.

А затем она посерьезнела и сказала:

- Знаешь, тебе придется подождать недели две, стереоустановку ты один не утащишь... Да, и намажь гренки маслом, пожалуйста!