Одного я пою, всякую простую отдельную личность…[64]
Аполлон меняет основной мотив стихотворения, он поет для себя и воспевает себя («Себя я пою!» – «I sing to myself!»), утверждая, он круче в сотни раз и именно о нем должно слагать стихи. Ведь, безусловно, для Аполлона венцом искусства является сам Аполлон, не зря он назван богом-зазнайкой.
И все же с каждой книгой серии становится очевидно, что Рик Риордан ведет своего героя по пути взросления и обретения истинной человечности. Он учит его ценить «всякую простую отдельную личность». Недаром в конце книги Лестер полушутя говорит Гроуверу: «Спасибо тебе, Гроувер Ундервуд. Мы бы не справились без тебя и Уолта Уитмена».
Несмотря на самовлюбленность, капризы и лень, Аполлон вызывает симпатию. С каждым шагом он открывается нам с новой стороны. Его испытания становятся все сложнее, утраты – страшнее, суждения – глубже.
Столь сложный персонаж требует сложного текста. И Рик Риордан создает такой текст. Он легко читается, порой веселит, порой огорчает, но, под стать дедалову Лабиринту, он наполнен загадками и неожиданными поворотами.
Книги не раз сравнивали с лабиринтом смыслов. Но, как и Лестеру-Аполлону, мне бы хотелось уйти от сухих научных определений и вспомнить о кино. В фильме Джима Хенсона «Лабиринт» девочка Сара спрашивает у говорящего червяка, в чем загадка лабиринта, почему в нем нет ни проходов, ни поворотов, только прямой коридор. Но что червяк отвечает ей: «Ты же смотришь неправильно! Здесь полно проходов, ты их просто не замечаешь!»
Когда читатель замечает тайные загадки и повороты, придуманные Риком Риорданом, его книги-лабиринты открываются читателю во всей красе.