Горянка - [5]

А сзади — плетется жена.

Спросил я однажды такого:

«Далеко ль отправился, Рзу?»

«Жена, дорогой, нездорова,

Вот видишь, в больницу везу…»

От сладкого слова о меде

Без меда не сладко во рту.

Что женщине речь о свободе

При старых порядках в быту?

В горах революция сабли

Вздымала, но женщину прав

Порой и теперь еще в сакле

Лишает семейный устав.

Он верен минувшему веку.

Но долго протянет едва ль…

Мне кажется, вижу я реку,

Сквозь время летящую вдаль.

Несет она воды с востока.

И реет в седой вышине

Зеленое знамя пророка

На правой ее стороне.

Под ним для спасения грешных,

Забывших свой долг мусульман

Имамы в чалмах белоснежных

Читают священный Коран.

(Пророк, кем написана книга,

Изрек поначалу всего:

«Муж есть в своем доме владыка,

А жены — тень слова его».

Намного хитрее, чем двести

Асхабов, державших совет,

В ученье понятие чести

Свел к слову пророк Магомет.

Имел, возвратившийся в Мекку,

Он девять покорнейших жен.)

Мне кажется, вижу я реку,

Что стала границей времен.

Над берегом правым густая

Нависла минувшего тень.

Над левым заря золотая

Венчает сегодняшний день.

И женщины тянутся к свету,

Восстав против воли родни,

Бросаются вплавь через эту

Опасную реку они.

Иные нашли в ней кончину.

Печали по ним не тая,

Гляжу на седую стремнину

Реки символической я.

Течет она в сакле и в поле,

Она — и в сознанье рубеж

Меж берегом женской недоли

И берегом светлых надежд…

…Река пред тобой, моя Ася,

Глубокая, не до колен,

Ты бросишься вплавь или сдашься

Обычаям дедовским в плен?

Не школьный, что сдан накануне,

Ты держишь экзамен, учти.

И сваты, седые как луни,

Не скажут: «Ты можешь идти».

Прости, Асият, мою смелость,

Заступник я твой и поэт.

Мне знать наперед бы хотелось,

Что скажешь ты сватам в ответ?

Гневится отец твой все пуще,

И кажется, что ятаган

Занес над тобой всемогущий

Невидимый бог мусульман.

Не бойся, с нагорий Хунзаха

На помощь скачу я верхом.

И верь, что от гнева аллаха

Тебя заслоню я стихом…

…Нередко над книжной стопою

Нам снятся красивые сны.

О женщина гор, пред тобою

Во многом поэты грешны.

Когда ты стонала от боли

И бил тебя пьяный супруг,

Они, не поняв своей роли,

Глухими прикинулись вдруг.

Когда ты рожала на поле

И губы кусала от мук,

Они, не поняв своей роли,

Слепыми прикинулись вдруг.

Сторонкой земные печали

Легко обходя за версту,

Немало стихов написали

Они про твою красоту.

И я виноват с ними вместе,

И мне твои слезы в укор:

Бывал я неискренним в песне.

Прости меня, женщина гор!

Когда тебя плеткой ударил

Отец твоих малых детей,

Я сердце под плеть не подставил

И пел об улыбке твоей.

И разве ты в том виновата,

Что, мартовский праздник любя,

Порой, улыбаясь с плаката,

Ты не узнавала себя?

Тебе, нарядившись, сплясать бы,

Да все недосуг, недосуг.

Наряды со дня своей свадьбы

Не ты ли сложила в сундук?

А мне б за столом райсовета,

Мужей атакуя иных,

Поставить по долгу поэта

Вопрос о нарядах твоих.

Хочу, чтоб носила ты горский

Наряд, что приятен для глаз,

В котором тебя на подмостках

Я видел в ансамбле не раз.

Хочу, чтобы в доме забота

Не гнула тебя как жену.

Хочу, чтобы в поле работа

Несла тебе радость одну.

Хочу тебе доли счастливой,

Но бой за нее до сих пор

Я вел, как поэт нерадивый.

Прости меня, женщина гор!

Ни разу кинжала из ножен

Не вырвав в защиту твою,

Я был чересчур осторожен,

А это как трусость в бою.

Ударило сердце тревогу.

Клянусь я грядущим годам —

Отныне ни мужу, ни богу

Тебя я в обиду не дам!

Всем бедам твоим и мытарствам

Дать бой — это славный удел.

Невежество вместе с дикарством

Беру, как солдат, на прицел!

* * *

Не знают секретов в ауле,

Известны все новости тут.

И сакля Али словно улей, —

Как пчелы, соседи снуют.

С утра в ней портнихи, стараясь,

Шьют свадебный пестрый наряд.

Мелькают иголки, вонзаясь

Как будто бы в грудь Асият.

А в комнате с новенькой шторой,

Взяв ножницы, чья-то рука

Ковер подрезает, который

Был только что снят со станка.

Ах, люди, вы словно слепые, —

С ковром перепутали жизнь.

И ножницы ваши тупые

По сердцу невесты прошлись.

Не с лишней, все спутавшей чарки

В дверь пяткой стучался иной:

В обеих руках, мол, подарки,

Смотрите, я щедрый какой!

Подарки, дары, подношенья —

Идет ходуном голова.

Бесплатное к ним приложенье

Людских пожеланий слова.

Вам видеть своими б глазами

Объявленной свадьбы канун.

Пред Асею зеркало в раме

Поставила тетя Халун.

И речитативом напевным

Сказала:

            «О гордость семьи,

Пусть внуки твои при тебе в нем

Увидят седины твои».

Платок подарить — не убыток,

Но как не промолвить Фатьме:

«Лет столько живи, сколько ниток

Найдешь ты в его бахроме!»

Кастрюля подарена Асе,

И сказано к месту вполне:

«Пускай не тоскует о мясе

Кастрюля на жарком огне!»

Кувшины, тарелки и блюдца

Весь стол полонили — взгляни,

А рядом соседки толкутся,

И хвалят подарки они:

«Нарядней не видела шали!»

«Ах, шелк туркестанский так мил!»

«Ах, где эти кольца достали?»

«А туфельки кто подарил?»

Но, выйдя на улицу вскоре,

Взялись они (экая прыть!),

Как стая сорок тараторя,

Дареные вещи хулить.

«Подушки темнее, чем тучи!»

«Посуда трактиру под стать!

Могла б Хадижат и получше

Приданое дочери дать!»

«Подарков немного, пожалуй,

Машину просить не расчет,

За раз их осел захудалый

К Осману во двор отвезет».

Живут, словно змеи, состарясь,

В аулах у белых вершин

И женские сплетни, и зависть,