Горячая версия - [64]

– Может вам при такой обостренной мании преследования лучше заняться астрологией или хиромантией?– угрюмо посоветовал помпрокурора. – А настоящее следствие поручим профессионалам.

– Хотите сказать, что вам?

– Да, у меня почти тридцать лет стажа в сравнении с вашими пятнадцатью, – не без гордости заявил Кулиш. Следователь бросил взгляд на Зиновия Яковлевича и заметил, как тот беспокойно заерзал на стуле, втянул голову в плечи.

– Сергей Васильевич, я ценю ваш юношеский максимализм и желание извести всех негодяев под корень, но шашкой тоже надо размахивать с умом, чтобы в атаке своих не порубить. Важны железные доказательства, стойкие свидетели, которые впоследствии не откажутся от первоначальных показаний, как это часто бывает, – проявил явную солидарность с помощником прокурор.

– Будут, осталось немного,– уверенно произнес Зотов, решив не раскрывать козырей.

– Ну, батенька, мы юристы, а не сочинители детективов,– вздохнул Левашов.– Это писатели могут себе позволить художественный вымысел, и разные крутые виражи и ситуации в сюжете, а наше кредо – железные факты, улики, неопровержимые доказательства. Уголовное дело должно быть шито не белыми, а прочными нитями. Вы на Зиновия Яковлевича не обижайтесь, а наоборот почерпните опыта у последних из могикан. Божьему дару, интуиции в вузах и академиях не научат.

Не отвергайте, а пользуйтесь бесплатными советами и консультациями, чтобы по молодости, угоду сомнительным амбициям и тщеславию, не наломать дров. Сами отлично понимаете, но желаете признаться в том, что опыт ветеранов юриспруденции– это уникальное, бесценное достояние. Поэтому не отворачивайтесь, когда вам протягивают дружескую руку.

Кулиш, как китайский болванчик, с удовлетворением закивал блестящей с белым пушком, словно венчиком, головой.

– Спасибо Арсений Иванович, за мораль, давно не слышал столь блистательной речи, – склонил голову следователь.

– Молодо-зелено, опять без сарказма и юмора не может. Ядовитый, как серная кислота, – вступился за прокурора его верный помощник и с огорчением заметил. – Сергею Васильевичу эрудиции, мудрости и жизненного опыта недостает. Я предлагаю передать дело по факту трагической гибели Кремнева и других фигурантов ДТП следователю Горелову. Он ас в юриспруденции, не будет тянуть волынку, быстро разберется и поставит все точку над i.

Это злополучное дело уже столько времени вредит нашим статистическим данным. К концу года, если не улучшим положения с показателями раскрываемости, то на республиканском совещании подвергнемся самой жесточайшей критики. И тогда об очередных званиях, продвижениях по службе и других поощрениях придется надолго позабыть. Окажемся в роли постоянных мальчиков для битья. И до тех пор, пока кто другой не сменит нас в последней графе аутсайдеров. Разве я за себя пекусь, за державу, за коллег, работающих в поте лица, обидно.

– Да, за державу, действительно, обидно, – вставил реплику Зотов.

– У Сергея Васильевича от усердия голова перегрелась, везде, словно мы живем не в Крыму, а на Сицилии, ужасные мафиози мерещатся. Готов всех поставить к стенке и пустить в расход. Он находится в таком состоянии, что не может провести объективное, беспристрастное расследование, – вошел в раж Кулиш. – В нем уже сейчас говорит чувство мести за поруганную честь дочери. Он наломает дров, искалечит судьбы невинных людей. Я не хочу, чтобы несмываемое пятно легло на чистый мундир прокуратуры. Если вы, Арсений Иванович, не последуете моему совету, то снимаю с себя ответственность за негативные последствия. Более того, он намерен обратиться с рапортом к прокурору республики. Он глубокомысленно взглянул на Левашова и по верблюжьи поджал губы, ожидая ответной реакции, но тот не торопился с резюме.

– Я прошу признанного аса прокуратуры, каковым он сам себя считает, ответить на два вопроса,– официально подчеркнуто произнес Зотов.– Откуда вам известно, что факт надругательства над моей дочерью, каким-то образом связан с гибелью Кременя? Может, ему подсказала интуиция, на которую Зиновий Яковлевич любит ссылаться, когда отсутствуют аргументы? И второе, почему он так настойчиво добивается моего отстранения от дела? Значит, имеет корыстный интерес. Не думаю, что это продиктовано любовью к строгости закона и трогательной заботой о репутации прокуратуры.

– Я протестую!– вскочил с места Кулиш, его глаза забегали, как шарики в подшипнике – Это нарушение субординации и оскорбление чести. Я не потерплю этого. Если вы, Арсений Иванович, не примите меры, я напишу протест генпрокурору.

– Пишите,– спокойно ответил Сергей.– У вас доносы мастерски получаются, набили руку за тридцать лет безупречной службы.

– У меня к вам просьба, дело ведь серьезное, можно сказать, опасное…

– Так ты, что отказываешься, решил не рисковать? – с иронией спросил Левашов.

– Ни за что. Мне не привыкать, а вот угрозы в адрес семьи, супруги уже прозвучали, и над дочерью Юлей надругались.

– Извини, но охрану я тебе обеспечить не могу, – развел руками прокурор. – Ты, увы, не президент и нет у меня для этого свободных кадров, каждый сотрудник на вес золота.