Горячая «холодная война»: Юг Африки (1960-1990 гг.) - [71]

Вслед за этим в июне 1969 г. в Москву вместе с другими участниками конференции, проводимой в ГДР Всемирным советом мира, прибыл Джейсон Мойо, который в то время был третьим лицом в руководстве ЗАПУ в эмиграции после Джеймса Чикеремы и генерального секретаря Джорджа Ньяндоро. (Большинство остальных руководителей этой партии, включая Джошуа Нкомо, были арестованы в 1964 г. и провели десять лет в тюрьмах и концентрационных лагерях в Зимбабве.)

С Джейсоном Мойо, умным, честным и скромным человеком, у нас сразу же сложились добрые отношения, которые сохранялись вплоть до его трагической кончины при так и не выясненных до конца обстоятельствах. Он был убит в январе 1977 г., как и ряд других руководителей освободительной борьбы, взрывом бомбы, заложенной в адресованную ему посылку.

Вскоре в Москву на лечение прибыл Джордж Ньяндоро, а затем во время поездки в Замбию я встретился с Джеймсом Чикеремой. Беседы с руководителями ЗАПУ помогли лучше понять ситуацию в Зимбабве и условия, в которых велась освободительная борьба. И Чикерема, и Ньяндоро жаловались на недостаточную поддержку со стороны независимых африканских государств. По словам Ньяндоро, помощь ЗАПУ в Африке оказывал только Алжир. Он утверждал, что Ньерере несколько раз заявлял Чикереме, что Танзания поддерживает ЗАПУ, но на различных конференциях танзанийские делегации занимали недружественные позиции[745].

А затем в СССР для участия в конференции, проводившейся в Алма-Ате в октябре 1969 г., приехал человек, который был инициатором установления двусторонних отношений, – секретарь ЗАПУ по вопросам информации «Ти Джи» Силундика. Как и Мойо, его отличали честность, скромность и глубокий ум[746].

Силундика тоже критически отзывался о политике африканских государств, называя «Лусакский манифест», принятый в апреле 1969 г., «реакционным и опасным» документом[747].

Ничто в наших беседах с руководителями ЗАПУ не говорило о внутренних сложностях и противоречиях в ЗАПУ. Но неожиданно в начале 1970 г. из советского посольства в Лусаке пришло сообщение о расколе в руководстве этой партии: двое из пяти его членов – Чикерема и Ньяндоро (но эти двое занимали самые высокие посты – вице-президента и генерального секретаря) были на одной стороне, а трое других – Мойо, Силундика и заместитель национального секретаря Эдвард Ндлову – на другой. Бросалось в глаза, что раскол выглядел не только как личностный или политический, но и как этнический: первые два были выходцы из шона, во второй группе – один (Ндлову) был ндебеле, а второй и третий – из близкой к ним этнической группы каланга, хотя среди их сторонников было и немало шона.

Элиаким Сибанда, автор, пожалуй, единственной монографии по истории ЗАПУ, пишет; «…во время кризиса, АНК и Советский Союз поддерживали группу Мойо, в основном из-за ее национального состава»[748]. Однако в действительности сделать выбор было не так легко. Раскол в ЗАПУ произошел за несколько месяцев до празднования в СССР столетия со дня рождения В. И. Ленина, и как раз я должен был сопровождать делегацию этой организации, но в последний момент было решено, что неверно было бы принять представителя одной или другой группы. Наша страна оставалась нейтральной по отношению к этому расколу и пыталась, по возможности, содействовать его преодолению.

Время от времени приходила информация о переговорах и некотором улучшении отношений между двумя крыльями в руководстве, но когда в феврале-марте 1971 г. проходил очередной съезд КПСС, непосредственно перед его открытием отношения между ними вновь обострились, и было решено никого не приглашать в Москву.

Раскол в ЗАПУ, естественно, был встречен в Москве крайне негативно. Вспоминается наш разговор с А. Ю. Урновым, я сказал ему тогда: «Жить не хочется», а он ответил, пусть более умеренно, но ясно: «Руки опускаются». Действительно, раскол в ЗАПУ особенно с учетом его этнического, во многом, характера, привел к серьезному ухудшению положения в этой организации. За ним последовали практически полное прекращение вооруженной борьбы и даже мятеж в ее лагерях, подавленный замбийской армией. Престиж ЗАПУ упал как внутри страны, так и на международной арене. Не будет преувеличением сказать, что именно эти события отбросили ЗАПУ и дали возможность другой организации – Африканскому национальному союзу Зимбабве (ЗАНУ) – выйти на первые роли.

О планах создания этой партии было объявлено в августе в 1963 г. в Дар-эс-Саламе группой руководителей тогдашнего ЗАПУ во главе с преподобным Ндабангинги Ситоле, ставшим ее президентом. Отнюдь не случайно название этой организации было почти скопировано с ТАНУ, правящей партии Танганьики, – с самого начала она пользовалась поддержкой Джулиуса Ньерере, который незадолго до этого предложил Нкомо покинуть Танганьику[749]. Генеральным секретарем ЗАНУ стал Роберт Мугабе.

Лидеры новой организации объясняли свой разрыв с ЗАПУ несогласием с политикой Джошуа Нкомо, обвиняя его в излишнем соглашательстве с английскими властями и властями Южной Родезии по вопросу о будущем конституционном устройстве независимого Зимбабве. Но если посмотреть на этнический состав двух партий, то с самого начала ЗАНУ был прежде всего организацией шона, в то время как в ЗАПУ был многоэтнической организацией, хотя большинство членов ее ЦК всегда составляли шона