Горы Маджипура - [38]

Были ли эти дикие дьяволы льдов последними остатками тех древних метаморфов, все еще кочующими по изрезанным, истерзанным скалам территории далеких предков их расы?

Наверное, нет, решил Харпириас. Более вероятно, что миф о северном происхождении был всего лишь мифом и это какая-то забытая группа, которая во время завоевания Маджипура людьми убежала на крайний север в поисках убежища. Просто они с тех пор остались в этих удаленных районах, и об их существовании не знали даже их сородичи метаморфы. Так же, как все эти столетия отиноры без помех жили затворниками в своем окруженном горами убежище.

— Расскажи мне побольше, — попросил он девушку. — Все, что знаешь о них.

Но она могла рассказать немного. Медленно, собрав все свое терпение, он вытянул из нее все, что она знала.

— Они — эйлилилалы, — сказала она.

Он предположил, что так их называют отиноры; а секунду спустя Харпириас вспомнил, именно это слово в ярости кричал Тойкелла, и это слово Коринаам перевел «враги… враги».

Возможно, это слово имеет два значения на языке отиноров, второе значение служило названием ненавистного племени метаморфов, обитающего в горах; но Коринаам этого знать не мог.

Ивла Йевикеник рассказала ему, что эйлилилалы периодически спускаются со своих бесплодных, негостеприимных высот и всячески вредят отинорам, воруют их запасы сушеного мяса и совершают набеги на загоны для скота.

В прошлые годы между отинорами и эйлилилалами шла большая война, даже сейчас отиноры обычно без предупреждения убивали при встрече любого эйлилилала.

А теперь эйлилилалы вернулись на земли отиноров. По словам Ивлы

Йевикеник, это они недавно стали убивать священных хайбараков и в знак насмешки сбрасывали их туши вниз.

Никто не знал почему. Возможно, это начало новой войны между племенами. Короля это очень встревожило, и его беспокойство сильно возросло после появления группы эйлилилалов на горных пастбищах во время королевской охоты — что является плохим предзнаменованием. Вот почему он приказал прекратить охоту, как только смог добыть хотя бы одного зверя.

Больше девушка не смогла ничего рассказать.

Но она дала ему для начала кое-что. Харпириас был ей за это благодарен и сказал ей об этом, насколько хватило его познаний в языке.

Ивла Йевикеник, похоже, поняла и была очень довольна.

Харпириас понял, что ему начинает очень нравиться Ивла Йевикеник, что он благодарен обстоятельствам, которые толкнули их друг к другу. Она оказалась не только горячей и страстной любовницей, но и добросердечной и дружелюбной — единственный островок тепла, который он нашел на этой суровой земле.

Снаружи яростный ветер ревел над открытой деревенской площадью.

Харпириас содрогнулся. Еще одна чудесная летняя ночь среди отиноров.

Он любовно провел кончиками пальцев по контурам щек девушки и даже рискнул задержать палец на мгновение на украшении в виде осколка кости в ее верхней губе. Она вздохнула и покрепче прижалась к нему. Лизнула кончики его пальцев; слегка прикусила его подбородок; потом схватила за оба запястья и сжала их с поразительной силой.

Харпириас представил себе, как в один прекрасный день он будет рассказывать короналю:

«Как ни странно это звучит, я счел необходимым в целях дипломатии стать любовником дочери короля Тойкеллы. Однако оказалось, что дикарка-принцесса молода и красива и, кроме того, страстная и раскованная партнерша в постели, весьма сведущая в странных любовных обычаях своего народа…»

О, да. Его светлости безусловно понравится эта часть повествования.

Оставалось только решить один маленький вопрос: как выбраться отсюда и попасть обратно на Замковую гору.

13

Утром, когда Ивла Йевикеник завернулась в меха и покинула его комнату, Харпириас пошел искать Коринаама. Ему хотелось задать переводчику несколько вопросов относительно их встречи с метаморфами в горах. Но Коринаама нигде не было.

— Когда ты видел его в последний раз? — спросил Харпириас Эскенацо

Марабауда.

— Вчера вечером, примерно в то время, когда к нам в дом принесли ужин, — ответил капитан скандаров.

— Он тебе что-нибудь говорил?

— Ничего, совершенно ничего. Секунду смотрел на меня своим обычным тусклым взглядом, как это у них водится, — ну, вы знаете, что я имею в виду. А потом просто зашагал прочь по коридору и исчез в своей комнате.

Но гэйрог Мизгуун Тройзт, который не нуждался во сне, потому что не настало еще время его зимней спячки, смог рассказать больше. Поздно ночью Мизгуун Тройзт пошел из деревни туда, где они оставили экипажи, чтобы смазать маслом винты для защиты их от холода и выполнить другие работы по техническому обслуживанию; возвращаясь в темноте перед самым рассветом, он заметил метаморфа, в одиночку шагавшего через деревенскую площадь и направлявшегося к проходу позади королевского дворца.

Мизгуун Тройзт секунду-другую наблюдал за ним из праздного любопытства и видел, как Коринаам обогнул дворец с дальней стороны и растаял во тьме. Потом Мизгуун Тройзт вернулся в свою комнату ждать наступления дня — в конце концов, его не касалось, что там задумал метаморф. И очевидно, это был последний раз, когда он или кто-то другой видел Коринаама.