Увидев своих недругов, бушующее человеческое сонмище взревело:
- Пусть скажут! Пусть скажут!
Интеллигентного вида пенсионерка, возбужденно размахивая зонтиком, подскочила к мэру и что-то выкрикивала, но ее слова заглушил вопль толпы.
Воющее, рычащее, визжащее людское море вплотную прихлынуло к постаменту с флагштоком, на котором продолжал, дирижируя, размахивать шляпой плюгавый. И вдруг из толпы пробилось несколько молодых мужчин, держащих в руках канаты для буксировки легковых машин. Один из них шустро набросил канат на декоративный фонарь и сноровисто соорудил на его конце петлю. Другой под петлю подставил красный пластиковый ящик для бутылок.
Беснующаяся толпа взвыла:
- Вздернуть! Повесить!
Двое из инициативной группы легко подхватили мэра и, как манекен, поставили на ящик, третий тут же расторопно накинул петлю на шею и ударом ноги выбил ящик. Тело мэра изогнулось и забилось в конвульсиях, раскачиваясь все больше и больше. В наступившей внезапно тишине отчетливо были слышны хрипы задыхающейся жертвы.
Молодцы ловко, словно обладая недюжинными навыками, проделали то же самое и с первым замом.
Через несколько минут возле городской администрацией никого не было. Только два трупа, покачиваемые порывами ветра, свидетельствовали о происшедшем…
- Мужчина, мужчина, вы выходить будете?
Визгливый женский голос сопровождался тыканьем пальцем в спину. Михайленко передернул плечами, то ли освобождаясь от пальца, то ли от нахлынувшего видения, и, полуобернувшись, глянул на женщину с испитым лицом и узенькими щелками глаз. Встретившись с ней взглядом, он раздраженно буркнул:
- Да буду, буду!