Городские легенды - [59]

Тело ныло. Голова гудела, как трансформатор.

– Смотри-ка, очухался, – предводитель схватил «шатуна» за шиворот, выдёргивая из тележки. – В Умный Дом сейчас зайдёшь. Советую быть попочтительнее, падаль.

Площадь венчало массивное здание с колоннами, которое на фоне своих одно- и двухэтажных собратьев выглядело настоящим колоссом.

Когда «шатун» оказался внутри, в огромном, словно половина футбольного поля, холле, а городовые выстроились в шеренгу за его спиной, загремел гром. Этим громом был голос. Казалось, он рокотал отовсюду – с потолка, с пола, с украшенных вычурными гравюрами стен, будто бы говорил сам здешний воздух.

– И впрямь шатун, – грохотал голос. – Все беды от шатунов! И зачем только вас придумали на нашу шею? – голос вздохнул, от чего показалось, что по холлу пронёсся смерч. – Ладно, – голос как будто смягчился, – мы миримся с неизбежным злом. Нарекаем тебя Юмом Приблудным, шатун! Определяем в жестянщики. Проживать будешь на 4-й улице в доме № 15 вместе с Шалом Безропотным. Но сначала – городовые! Доставьте парня в столовую на вокзале. Ему, как и всем новоприбывшим, положен обед в честь праздника. С прибытием в Чистый город! С днём рождения тебя, Юм!

* * *

На бесконечно длинный перрон, скрипя сотнями тормозных колодок, прибыл громадный состав. Из дверей забрызганных грязью вагонов, испуганно озираясь, выбирались молодые люди в одинаковых синих робах. Встречающие – ребята такого же возраста, только одетые в чёрное, суетясь, деловито покрикивая, строили новоприбывших в неровные, готовые развалиться колонны-очереди. Колонны медленно вползали во входы здоровенного серого здания, на фронтоне которого значилась надпись «Вокзал».

Внутри здания параллельными линиями располагались ряды столов и скамей, за которые, срывая глотки, городовые рассаживали всё прибывающих бесчисленных новичков. Между столами, как юркие мухи, сновали подростки в белых поварских колпаках и расставляли с подносов миски с едой. «Без команды не жрать!» – рявкали городовые. Рассевшиеся новички жадно пялились на миски с пюре и котлетой, пуская слюну.

Вожак городовых самолично усадил Юма с краю одного из столов. Сам встал за его спиной. Когда последний из новоприбывших занял отведённое ему место, снова загрохотал голос, идущий, как казалось, от каждой точки пространства, так же как в Умном Доме.

«С прибытием вас, новые жители Чистого города! С днём рождения вас! Приступайте же к праздничной трапезе!»

Юм, желудок которого давно сводило от голода, набросился на нехитрую снедь. Пюре, приготовленное явно не из картофеля, было недурственным, а большая котлета, источавшая аппетитнейший дух хорошо прожаренного мяса, и вовсе великолепна.

Всякий раз, когда Юм принимался уплетать её за обе щёки, главный городовой наклонялся к нему, и заглядывая в глаза, спрашивал: «Что, Приблудный, вкусно тебе? А? Вкусно?»

Юм кивал головой.

«Нажирайся. Долго такого ещё не попробуешь», – довольно отвечал полицай.

По окончании обеда новоприбывших, выстроенных в фаланги, повели в Умный Дом для распределения и наречения; Юма же доставили по новому адресу проживания, в дом Шала Безропотного.

* * *

Шал, юноша хлипкого телосложения, протянул Юму руку.

– Привет, шатун!

– Вообще-то меня как бы Юмом назвали, – новый сосед в ответ руки не подал.

– Шатун – слово не обидное, – Шал опустил ладонь.

– А какое?

– Скорее страшное.

Юм огляделся по сторонам. Простое убранство. Стол. Два стула. Часы-ходики. Двухъярусная кровать у стены. Чудна́я люстра с подставками для свечей, с которой до самого пола свисали цепи. Два окна. В простенке между ними глубокая ниша.

– Почему страшное? – спросил Юм.

– Загадочные вы существа. Да ты садись, – Шал указал на стул. – Всех нормальных людей на поезде сюда привозят, а вы неизвестно откуда появляетесь.

– Слушай, – Юм присел, – да что это за место вообще?

– Нормальное место, – Шал вытащил из кармана огарок свечи. – Жить можно. Если порядок не нарушаешь.

– Какой на фиг порядок?

– Расскажу, – Шал вставил огарок в залитый воском подсвечник, – слушай. Каждый тут своим делом занят. Есть цеха – мусорщики, огородники, городовые… Мы с тобою жестянщики. Все работают с восьми до шести. Каждый седьмой день – выходной. В этот день мы моем и чистим город. До пяти часов вечера. После – личное время.

– Да. Весёлая жизнь!

– Я не жалуюсь.

Смеркалось. Шал чиркнул спичкой, зажёг огарок.

– У вас что, света нет? – спросил Юм.

– Электричества мало. Оно только для палок городовых.

– Знаю. Меня такой штукой вырубили ваши сволочи.

– Драться нельзя. Ругаться нельзя. За это положены наказания, – флегматичным тоном провещал Шал.

– Какие наказания?

– Разные. А городовые – не сволочи. Они за порядком следят.

– А что ещё у вас нельзя? – Юм презрительно щурился.

– Опаздывать. Режим нарушать. Лениться. Болтать лишнее. Если часто нарушать правила, случится самое страшное – из дому на ночь выгонят.

– Вот как? – шатун рассмеялся. – А что у вас можно-то?

– Работать. Соблюдать порядок.

Юм скривился.

– Слушай, а если просто сбежать из вашего сраного города?

Шал побелел. Руки его задрожали.

– Тихо! Закройся! Об этом даже думать нельзя, не то что вслух говорить. А если…