— Вогопас, — думал, тяжело вздыхая, городовой, — Чивомискам!
Старый Лейба Буцкус, сидя в углу сквера, зарабатывал себе средства к жизни тем, что эксплуатировал удивительное изобретение, вызывавшее восторг всех окрестных мальчишек… Это был диковинный аппарат с двумя отверстиями, в одно из которых бросалась монета в пять копеек, а из другого выпадал кусок шоколада в пестрой обёртке. Многие мальчишки знали, что такой же шоколад можно было купить в любой лавчонке, без всякого аппарата, но аппарат именно и привлекал их пытливые молодые умы…
Сапогов подошёл к старому Лейбе и лаконически спросил:
— Эй, ты! Ремесленник… Ты чего делаешь?
— Старик поднял на городового красные глаза и хладнокровно отвечал:
— Шоколад делаю.
— Как же ты его делаешь? — недоверчиво покосился Сапогов на странный аппарат.
— Что значит — как? Да так. Сюда пятак бросить, а отсюда шоколад вылезет.
— Да ты врёшь, — сказал Сапогов. — Не может этого быть!
— Почему не может? Может. Сейчас вы увидите.
Старик достал из кармана пятак и опустил в отверстие. Когда из другого отверстия выскочил кусок шоколада, Сапогов перегнулся от смеха и, восхищённый, воскликнул:
— Да как же это? Ах ты, Го-осподи. Ай-да, старикан! Как же оно так случается?
Его изумлённый взор был прикован к аппарату.
— Машина, — пожал плечами апатичный старик. — Разве вы не видите?
— Машина-то — машина, — возразил Сапогов. — Да как оно так выходит? Ведь пятак то медный, твёрдый, а шоколад сладкий, мягкий… как же оно так из твёрдого пятака может такая скусная вещь выйти?
Старик внимательно посмотрел своими красными глазами на Сапогова и медленно опустил веки.
— Электричество и кислота. Кислота размягчает, электричество перерабатывает, а пружина выбрасывает.
— Ну-ну, — покрутил головой Сапогов. — Выдумают тоже люди. Ты работай, старик. Это здорово.
— Да я и работаю! — сказал старик.
— И работай. Это, братец, штука! Не всякому дано! Прощевайте!
И то, что сделал немедленно после этого слова Сапогов, могло быть объяснено только изумлением его и преклонением перед тайнами природы и глубиной человеческой мысли: он дружеским жестом протянул старому шоколадному фабриканту руку.
На другой день Шепшелевич и Голдин со своими домочадцами — уезжали на первом отходящем из Ялты пароходе.
Сапогов по обязанностям службы пришел проводить их.
— Я на вас сердца не имею, — добродушно кивая им головой, сказал он. — Есть жид правильный, который без обману, и есть другой сорт — жульнический. Ежели ты, действительно, работаешь: шоколадом или чем там — я тебя не трону! Нет. Но ежели — Вогопас Чивомискам Левап — это зачем же?
