Город у священной реки - [6]

— Тебе ведь тогда только-только исполнилось шестнадцать, так? – Конан посчитал в уме примерный возраст Хамара в те дни. В рассказах о Зархебе этот аспект почему-то всегда опускался. — Вел себя ты точно как мальчишка. И ума тебе не доставало.

— Ты прав, сотник, — согласился туранец. — Я был глупцом. Не догадался, каких дел натворил в доме князя. Чудо, что мне удалось дожить до этого дня.

— Кем был тот человек, которого ты убил? — спросил киммериец. — Сыном правителя Вендии? Наследником?

— Хуже, — вздохнул Хамар. — Он был земным воплощением, аватарой бога Вишну. Девятой. Восьмая жила достаточно долго и славно, чтобы заслужить личную божественность и возможность пребывать на небесах. Я говорю о Кришне. У Вишну после него оставалось всего две аватары, и прихода девятой вендийцы ожидали и ожидают с великим нетерпением. Брамины не рассказали простым людям, что бог погиб по случайности, от руки вора. Это воплощение Вишну было весьма необычным, оно очень сильно отличалось от всех остальных. Как только бог осознал себя, он попросил правителя Вендии позволить ему посмотреть мир прежде, чем явить людям свою суть. От убийц, что послали за мной родственники князя, я немного узнал о его учении. Он говорил о желаниях, что губят душу, и о необходимости отречения от них, о равенстве людей перед богами и друг перед другом, о любви, сострадании и прощении. Слуги князя надеялись, что я осознаю преступность своего деяния и сам преклоню голову и покаюсь. И они добились своего. Если бы я мог вернуть жизнь этой аватаре Вишну, то согласился бы безропотно принять смерть. Он стал бы величайшим и лучшим из богов Хайбории, а не успел даже обрести имени. Но прошлого было не изменить, и я продолжал сражаться.

— Когда тебя впервые настигли убийцы? — Конан желал проникнуть во все детали рассказа. Если сказанное Хамаром правда, то весь отряд, посланный царем Илдизом в Туран, подвергался смертельной опасности.

— В Аренджуне, — ответил Хамар. — Я решил оставить не только Шадизар, но и Замору, отправиться на родину, в Султанапур. Половину пути из города воров до столицы я преодолел вместе с караваном, но потом не выдержал их медленного темпа и двинулся дальше в одиночестве. В маленькой деревушке, где я остановился на ночь, мне встретился большой отряд стражи. Они получили соколиной почтой весть, что на мой караван совершили нападение разбойники. И вот, интересная деталь: они подчистую вырезали всех туранцев; кроме них погибло только двое заморийских охранников. Я сообразил, что это могло быть связано и с пожаром – о нем я, кстати, тоже узнал случайно, – и с моим неудачным визитом во дворец вендийца. Родственники и слуги князя как-то вышли на мой след и теперь желали отомстить за отца и господина. Наглости тогда во мне было хоть отбавляй. Прибыв в Аренджун, я сам устроил ловушку для посланных за мной охотников. Повезло, что они оказались не профессиональными убийцами, а простыми воинами, хоть и одержимыми идеей отплатить мне за поверженного бога. Четверых я сразил из арбалета, двух оставшихся убил саблей. Перед смертью они рассказали мне о воплощении Вишну. Их преданность богу произвела на меня впечатление. Они умоляли меня поговорить с сыном убитого мной князя и покаяться перед ним. И я решил исполнить их последнюю просьбу, осознав, что мне не скрыться и не убежать. В доме наследника меня ждала отнюдь не теплая встреча. Мне пришлось выдержать схватку с шестью вендийцами, в конце которой меня взяли в плен. Но сын князя оказался человеком благородным и не склонным к горячности, в отличие от отца. Он выслушал мои слова и даровал мне прощение. «Так завещал тот, кого ты сразил», – сказал он. Я попросил его рассказать мне об этом боге и о его учении. Мы беседовали с ним почти три колокола. Уходил я от наследника другим человеком.

— И что же дальше? – Конан не вполне понимал, что нашли вор Зархеб и сын князя в заветах бога, который не смог сам себя защитить.

— Я отправился в Султанапур, как и планировал, — сказал Хамар. — К матери. Но я оставил все мысли о воровстве и о насилии. Вновь и вновь я возвращался к словам наследника князя. Чистота деяний определяется чистотой помыслов, а ее можно было достичь лишь через смирение. Его же мне как раз и недоставало, но я работал над собой, понимая, что избрал нелегкий путь. Каждый день я выходил в море на лодке, которую приобрел на деньги, нажитые в Шадизаре, и ловил рыбу. Треть улова я отдавал матери, треть забирал себе, треть раздавал беднякам. Так я жил, понемногу забывая свое беспутное прошлое. Я даже начал рассказывать людям об учении моего бога, и они слушали меня. Во время одной из таких проповедей на меня и совершили покушение. Стрела пронзила женщину, случайно наклонившуюся за упавшей монетой. Так получилось, что она загородила меня. Вмиг проснулись дремавшие во мне шадизарские навыки, они словно ожидали того момента, когда что-нибудь столкнет меня с пути недеяния и смирения. Я бросился вслед за убегавшим убийцей и настиг его через пару кварталов. Он отпирался и не желал говорить. Пришлось прибегнуть к пыткам. Лишь оставшись без глаза, убийца осознал всю серьезность моих намерений. Он рассказал, что его наняли вендийцы, чтобы расправиться со мной. Я назвал ему имя княжеского сына и спросил, это ли заказчик. Убийца ответил, что этот человек никак не может им быть, потому что он уже мертв. Прежде чем прикончить наемника, я узнал имена его сообщников и где их можно найти. Получалось, что не все вендийцы были так миролюбиво настроены, как покойный сын князя, и они вовсе не собирались позволять мне спокойно дожить свой век. Тогда я и решил, что пришла пора Зархебу навсегда исчезнуть. Но прежде я навестил наемников и препроводил их на Серые Равнины. Конечно, мне повезло, что я сумел их всех одолеть, но этот риск был осознанным. После этого я купил себе новую одежду и вышел в море. Отойдя от берега на приличное расстояние, я переоделся и разбил лодку топором. По моим расчетам доски должно было отнести как раз к рыбацким причалам. Погода тогда была ненастная, а в море вокруг Султанапура полно торчащих из воды камней, о которые можно повредить суденышко вроде моего. Ухватившись за бревно покрепче, я поплыл в сторону полудня. И вновь судьба оказалась ко мне благосклонна. Мне не удалось совладать с волнами, и через три-четыре колокола у меня уже не оставалось сил, чтобы начать грести к берегу. Но ближе к вечеру течение и волны вынесли меня к нему. Оказавшись на суше, я тут же уснул и проспал всю ночь и половину следующего дня. Потом почти сутки я плелся на полдень, изнывая от голода и жажды. Наконец мне встретилось человеческое поселение, рыбацкая деревушка Ореза. Там меня напоили, дали еды и указали, как выйти на караванный путь в Аграпур. Назвался я жителям Орезы Хамаром, под этим именем и в столице Турана, куда я добрался, нанявшись охранником в караван. Дважды на нас нападали разбойники, и мне удалось неплохо проявить себя, хотя доспехов на мне не было, а саблю мне выдали из тех, что не годились на продажу, а выкинуть жадность не позволяла. Денег мне караванщики не заплатили, об этом и разговоров не велось, зато порекомендовали десятнику, искавшему новобранцев в туранскую армию. Мне показалось, что среди солдат получится легко затеряться. Честно говоря, когда я услышал полгода спустя, что меня включили в сотню сопровождения для туранского посла в Вендии, то был готов снова пуститься в бега. Я подумал, что убийцы вновь отыскали меня и сейчас заманивают в свое логово, чтобы предать страшнейшим пыткам, а затем убить. Но потом понял, что никто не решился бы затевать ради моей персоны столь масштабную операцию. А в Вендии у меня появлялся шанс навсегда избавиться от своих страхов.